— О чем ты хотела поговорить? — Лев смотрит выжидающе, и я переключаю все внимание на него.

— Хочу сразу на берегу обговорить с тобой детали твоей помощи. Сколько мне будет стоить все это? — обвожу руками пространство вокруг себя.

Лев усмехается, словно что-то самому себе доказал, и подходит ближе. Ноздри тут же наполняются ароматом его парфюма. Что-то свежее и… цитрусовое? Какое-то незабываемое сочетание. Приятное.

— Устанешь отдавать.

Снова провоцирует?

— Сколько? — упрямо стою на своем и складываю руки на груди.

— Для тебя нисколько. Забудь.

— Я уже не маленькая девочка, в существование добрых волшебников не верю. — Выдерживаю его прямой взгляд. — Ты нанял какого-то крутого адвоката, помог с вопросами опеки, дал ключи от своей квартиры…

— Просто забудь. Помог и помог. Жест доброй воли, все дела.

Ага, как же, попробуй такое забыть. Знал бы он, как сильно я хочу это сделать. Забыть и забыться. Стать другой, не таскать внутри себя окаменевшие остатки прошлого и кучу загонов. Глядишь, смогла бы принять ухаживания Ремцова.

Но сейчас я просто не в силах этого сделать. Я боюсь в него влюбиться.

Поэтому делаю все, чтобы расстояние между нами только росло…

— Я не хочу быть твоей должницей.

Лев смотрит в упор, но ничего не говорит. Сложно прочесть его эмоции в этот момент, потому что выражение лица каменное.

— Чего ты добиваешься, Язва?

— А ты?

— Пытаешься выставить меня мерзавцем в своих глазах? — спрашивает, игнорируя мой вопрос. — Так сильно боишься довериться или это снова твои тараканы беснуются?

— Я просто трезво оцениваю ситуацию.

— Да черта с два, — Лев подходит ближе, заставляя меня напрячься. — Ты просто боишься подумать обо мне хорошо. — Ответка прилетает прямо в лоб. — Двойные стандарты налицо.

— Не вижу смысла с тобой препираться.

— Звучит как: «Ой, все». Аргументы закончились?

— Терпение. Ты меня бесишь.

— Взаимно, малыш.

Расстояние между нами заметно сократилось. И я не знаю, чем бы на этот раз закончилась наша словесная перестрелка, если бы не телефонный звонок — телефон Ремцова начинает активно жужжать в кармане его брюк.

Отворачиваюсь к окну, чувствуя, как у меня горят щеки от злости. И в первую очередь я злюсь на себя за то, что не могу справиться с эмоциями и становлюсь слабой.

— Да? Кто это? — меж тем Ремцов отвечает на звонок, и судя по его тону, крайне нехотя. — Лика? Что случилось?

Хмыкаю себе под нос и качаю головой. Ну вот, от девок отбоя нет. И он со всеми обходительный, раз они звонят с просьбой о помощи. Эдакий щедрый меценат, а я уже поверила в исправление бабника?

— Какие собаки, Зайка, ты бредишь? — правда, разговор у мецената крайне специфичный, наверное, это заставляет меня прислушаться. — Черт, ладно, понял. Давай не реви, сейчас буду. И из дома больше не высовывайся!

Лев сбрасывает вызов, а я не могу не повернуться в его сторону. Выглядит взволнованным, что-то быстро набирает в мессенджере и ищет в поисковике.

— Что случилось? — не могу не спросить, хотя это противоречит образу бессердечной суки, в который я упрямо продолжаю влезать.

— Да, Зайка в лапы волкам угодила. Точнее, соседским псам. Кто только просил ее выходить из дома! — последнее Ремцов бросает с явной досадой в голосе.

— Зайка?

— Да, он самая. Вечно испуганная, с большими глазами на пол-лица. Йод и антисептик у тебя есть?

— Где-то были, — киваю в сторону не разобранной с вечера сумки с вещами. — Если нужно…

— Нет, — отмахивается Ремцов и прячет телефон в карман спортивных штанов. — Передумал. В аптеке куплю, нельзя терять время. Если что-то срочное, я на телефоне.

Бросает это и направляется в сторону двери, а я вдруг ловлю себя на мысли, что чувствую ревность от того, что он сейчас поедет помогать другой.