А ведь мне достаточно просто заорать, чтобы привлечь внимание, и Руслан явно это понимает. То ли он не хочет ненужных жертв, то ли перестраховывается, но он пресекает любую возможность для диверсии самым незатейливым способом.

А разговор внизу, тем временем, порядком затягивается. Парнишка, к явному неудовольствию Сивого, оказывается словоохотливым, и болтает без умолку, обсуждая всё подряд, начиная от погоды и заканчивая ценами на стройматериалы. Ему прям благоволит судьба - мобильный терминал оплаты зависает в процессе аж три раза. Слышно даже, как ворчит Шумахер, явно недовольный, но вынужденный поддерживать разговор, чтобы не вызвать подозрений.

А я… я стою и не понимаю реакцию собственного организма на стоящего позади меня мужчину.

Типа, ну… это нормально вообще? Почему я его не боюсь, хотя стоило бы. И в это же время от его ладоней у меня мороз по коже?

Наконец, внизу все стихает, и финальным сигналом служит даже не раздавшийся хлопок входной двери, а радостный вопль Шумахера: «Ура, жратва!».

И меня отпускают, чему я несказанно рада.

Хватит потрясений на сегодняшний день.

5. Глава 5

Мы спускаемся вниз и я, не особо глядя по сторонам, занимаю стратегически важный объект – угол дивана. Ноги уже не держат, сонливость набирает обороты, так что я, наплевав на возможный ущерб и потенциальное недовольство своих посетителей, забираюсь на мягкое сидение прямо в кедах, прижимая коленки к груди.

Сивый уже сидит на другом конце дивана, а Шумахер со всеми удобствами развалился прямо на полу. Руслан тоже садится недалеко от меня, и прямо перед ними оказывается низкий журнальный столик, заставленный характерными для пиццы коробками и бутылками с водой и газировкой.

И поесть, чтобы набраться сил, кажется вполне разумным. Но только от одного запаха горячего сыра и ароматного теста мне становится тошно.

Это нормальная реакция моего организма на сильный стресс, она проверена годами. В чрезвычайных ситуациях мое тело забывает все насущные потребности и просто уходит в энергосберегающий режим...

Короче, я хочу спать. И много! И до всего остального мне просто нет никакого дела.

Мозги работают с заметной пробуксовкой, и я даже обращение к себе слышу не сразу:

- Ты б тоже поела. Русалочка. Нас дальняя дорога ждет.

- Не хочу, - обхватываю ноги руками, вяло дергаю плечом. – Нет аппетита.

- Ну, как знаешь, - откликается парень, снова возвращается к огромному куску еще горячей, сочной «гавайской» и просмотру телевизора, висящего на стене. – Мне же больше достанется.

- Не достанется, - реагирует на это Руслан, и протягивает мне одну из коробок. – Не глупи, Иланья. Травить тебя никто не собирается.

- Ты глухой? – смотрю на него исподлобья, чувствуя склизкий комок в горле. – Я не хочу. Что тут непонятного?

- Упрямиться хватит, - практически в приказном тоне бросает Рус, и взгляд его становится почти жестким. - В мои планы твоя смерть от голода не входит. Ешь!

- Не хочу, - пускай он упрям, но я еще упрямей. И, мой не совсем цветущий вид, как я думаю, должен служить прямым доказательством тому, как я сейчас чувствую себя на самом деле. – Если я съем хоть кусок, меня вывернет наизнанку. Сам будешь убирать? Или Сивого заставишь?

Но мой сарказм не достигает цели. Конечно, любопытный Шумахер аж перестает жевать кусочек сочного ананаса (кто вообще может есть ананасы с мясом?!), но Сивый почти давится. Но, к моему огромному сожалению, прожевывает нехитрую пищу и ржет:

- Так ты че? Залетевшая, что ли? От Артурчика?

Меня от этого заявления еще больше тошнит. Ну, то есть у них в рядах вот такая осведомленность. Серьезно?!