- Влад, ну ты серьезно? – с какой-то тоской интересуется второй, но поближе меня все-таки подводит. – Может, не надо?

- Захлопнись, Шумахер, - отрезает этот урод, достает кое-то из кармана штанов… И кличка державшего меня парня в момент перестает меня интересовать. И даже легкое сходство с гонщиком Формулы-1 я отмечаю только лишь краем сознания, не больше.

У этого аморала в руках оказываются наручники. Самые настоящие наручники!

- Э, нет, Сивый, тормози, - внезапно, со всей решительностью вмешивается парень, и даже решительно задвигает меня себе за спину. – Я на это не подписывался, не надо издеваться над девчонкой.

- И че ты предлагаешь? – предсказуемо бычит в ответ тот.

- Думаю, заднего сидения будет достаточно, - жмет плечами Шумахер. – Блокирну дверцы снаружи и все дела.

И если мне на миг становится легче, то это помутнение рассудка. Не иначе!

- Ладно, давай лапы сюда дай, - дергает меня за руку, но я судорожно пытаюсь спрятать обе за спиной. – Сюда, я сказал!

И, сграбастав мое запястье, жестко защелкивает на нем ледяной, железный браслет. А затем и второй. Наручники оказываются неожиданно тяжелыми, давят на кожу, но еще больше на нервы.

Я вмиг начинаю чувствовать себя мелкой и беспомощной. Липкое чувство страха расползается по телу, и вместо того, чтобы заорать, я начинаю бестолково брыкаться. Это сильнее меня. Как инстинкт, как животный порыв, как проверенная годами программа.

Но…

Казалось бы, на дворе, правовое государство. Феминизм, толерантность, вершина эволюции!

И все это оказывается бесполезно против отбитых наглухо дегродантов, возомнивших себя королями.

Но, что самое обидное, пока у таких экземпляров есть деньги, они и есть - закон.

И мне с ними не тягаться.

3. Глава 3

Если кто-нибудь, когда-нибудь спросит, какая ситуация в моей жизни была самой трешовой, я без раздумья назову эту.

Если, конечно, вообще решусь об этом рассказать, и мне кто-нибудь поверит.

Нет, я и раньше каталась в багажнике, было дело. Но кто не чудил в шестнадцать лет? Знакомый пацан брал подаренную отцом старенькую «девятки» и мы гоняли на  ней по дворам. Сидели на капоте, по приколу совали кого-нибудь в багажник, ржали. Молодые были, глупые. Нам казалось это смешным…

Но нынешняя реальность оказалось совершенно иной.

Это была самая длинная дорога в моей жизни, растянувшаяся на бесконечность, замкнутая в одном темном, ограниченном пространстве. К счастью, всё же не в багажнике, но и на заднем сидении незнакомого авто находиться было… отвратительно.

Не знаю, что меня сковало сильнее тогда: острый, дикий страх, от которого тошнота стояла комом в горле, или треклятые наручники, не дающиеся ни сесть, не повернуться.

Кромешная темнота за окном полностью дезориентировала, заставляя чувствовать себя слепым котенком, бесполезно тыкающимся в пустые углы. Тишины, к счастью, не было, из  динамиков доносилась негромкая музыка и приглушенные голоса моих похитителей. Расслышать, о чем они болтали не представлялось возможным, я бы не разобрала, даже если б очень захотела – атмосфера настолько давила на мозги, что до натуральной паники оставалось рукой подать.

Держать себя в сознании, чтобы не начать орать и биться, удалось, наверное, только чудом. Когда Гелик, наконец, остановился, на моих губах от укусов не осталось ни одного живого места…

- Вылазь, лягушка, приехали, - раздается веселый голос, и задняя дверь открывается. На миг я полностью слепну – кто-то додумался припарковаться прямо под фонарем.

Тело к тому моменту я уже не чувствую, оно затекло в хлам. Даже сесть получается не с первой попытки, и парень со звучным прозвищем Шумахер это прекрасно понимает. Весело насвистывает, подтягивает меня в сидячее положение, и принимается открывать наручники.