– Привет. – Говорю я тихо.

Мимо проходит несколько моих одноклассников.

– Привет. – Вцепившись в ремень сумки, негромко произносит Полина.

«Хорошо выглядишь» – подсказывает мне внутренний голос. Еще можно было бы спросить «Тебе нужна помощь?» или найти кучу других тем для разговора, но я понимаю, что ей сейчас, вероятно, хочется побыть одной, и просто вежливо улыбаюсь.

Сдержанно улыбнувшись мне в ответ, Полина спешит убраться подальше. Срывается с места и удаляется по коридору в том же направлении, в котором исчез Миронов. Проводив ее взглядом, я иду в раздевалку готовиться к уроку физкультуры. Мне снова есть, над чем поразмышлять.

– Так, все, отложи уже гитару, прошу тебя. – Тая буквально вырывает у меня из рук инструмент. – Я два часа слушаю эти грустные переборы, и с меня довольно. Я запрещаю тебе грустить, слышишь? Хватит. – Она ставит Gibson к стене и садится рядом со мной на кровать. – Алена, с твоим отцом все будет в порядке, слышишь? Он – профессионал и знает свою работу. Все будет хорошо.

– Знаю. – Бормочу я, глядя на сумерки за окном.

Сегодня подруга ночует у меня, и мы уже успели приготовить ужин, посмотреть сериал и развлечь себя музыкой, а мое настроение так и покоится возле отметки «ноль», и черт знает, что с этим делать.

Сегодня днем от папы пришло сообщение: он написал, что с ним все в порядке и свяжется со мной, как только будет возможность, но это меня мало успокоило, только заставило еще больше по нему скучать.

– А если не перестанешь киснуть, – выпаливает Тая, вскакивая и начиная прыгать прямо на постели, – то я дождусь Андрея Владимировича, выйду за него замуж и стану для тебя самой вредной мачехой на свете!

– Только не это. – Фыркаю я.

Она пританцовывает и корчит рожицы во время каждого прыжка, и моя кровать беспощадно скрипит под ее весом.

– О, да, Золушка! – Злодейски хохочет Таисия, превращая убранство постели в настоящий хаос. – Готовься отделять зерна гречки от риса!

– А как же Костя? – Я поднимаюсь на ноги и начинаю двигаться с ней в такт. С кровати на пол валятся подушки. – Ты уже охладела к нему?

– Нет, но не могу же я сама предложить парню встречаться?

– Почему нет? Если он не решительный. Может, его следует подтолкнуть?

– Еще чего! – Она почти достает до потолка, подпрыгнув.

– Ты ему нравишься. – Говорю я. – Это видно по его глазам, он так на тебя смотрит!

– Другие тоже смотрят. – Усмехается Тая. – Так что, пока он щелкает клювом, кто-то другой, более решительный, может стать моим парнем!

– Но тебе хочется, чтобы это был Костя?

– Твой отец тоже сойдет!

Я шлепаю ее по попе, и мы хохочем.

Продолжаем прыгать. Клянусь, мы можем делать это часами.

– Как там Высоцкий? – Спрашивает Тая. – Вижу ваши сладкие фоточки у тебя над столом.

– Он собирался вечером на пробежку. – Отвечаю я, бросив взгляд на снимки, закрепленные над рабочим столом, где обычно делаю уроки. Это те самые фотографии, которые мы вчера сделали в фото-будке. – Решил заняться своей фигурой.

Делаю оборот на триста шестьдесят градусов и приземляюсь на ноги, чуть не потеряв равновесие.

– Вы такие милые на этих фотках. Даже и не скажешь, что не пара.

– Это вчера, когда мы прогуляли школу. – Поясняю я. – Удивительно, но он тогда почти не вспоминал про свою Полину.

– Вы смотритесь как влюбленные.

– Но это не любовь. – Вздыхаю я. – Слышала бы ты, как он о ней говорит! – Воздух застревает у меня в горле. – Она такая, сякая, как он мечтает о ней, как ему ее жаль!

– Чего это Высоцкий ее жалеет?

– Так он видел, как Миронов дурно обращается с ней. По словам Никиты, изменяет Полине направо и налево, а та все терпит.