– Не проколюсь. Просто найди нарушения в работе клиники и временно убери оттуда Аврору. Она мне мешает. И тогда все будет так, как тебе нужно, клянусь.

– Не можешь сама справиться с девчонкой – отступись. Сделай, как я сказал.

– Ни за что! Но мне нужны твои возможности, Данияр, – накрываю его ладонь своей и гипнотизирую его взглядом.

– Черт с тобой, Лейла, – повторяет он свою любимую фразу, и я расплываюсь в улыбке.

Я иду на шаг впереди тебя, Рори. Если ты сунешься к моему мужу – тебя ждет большой-большой сюрприз.

Любимый… Как же фальшиво это слово сейчас звучит в моей голове. Глубоко вдыхаю, чтобы хоть немного успокоить бешено колотящееся сердце и нажимаю на вызов.

Гудок… Второй…

– Аврора… Привет, дорогая! Как ты? – в голосе Тагира слышится обычная бодрость, будто ничего не происходит. Будто между нами не выросла эта чертова пропасть, заполненная ложью и молчанием.

– Привет, Тагир. Мне нужно с тобой серьезно поговорить.

На другом конце связи на мгновение повисает тишина. Кажется, даже шум большого города, доносящийся из динамика, стихает.

– Да, Аврора, я понимаю. Нам действительно нужно поговорить. О многом.

Его тон становится более серьезным и настороженным. Это хорошо. Значит, он понимает, что мы достигли критической точки.

– Это насчет Лейлы…

– Аврора, пожалуйста, – Тагир резко перебивает меня. – Давай не сейчас о ней, ладно? Я сейчас просто… не могу. У меня тут совещание через пять минут, все горит. О Лейле мы поговорим, когда я вернусь. Хорошо?

Я чувствую, как злость, копившаяся во мне последние недели, начинает бурлить. Он всегда так делает. Уходит от неудобных разговоров. Прячется за работой, за командировками, за чем угодно, лишь бы не смотреть правде в глаза.

– Тагир, ты всегда так делаешь! Бежишь! Когда ты вернешься? Через неделю? Через месяц? Я устала от этих «потом» и «когда будет время»!

– Аврора, послушай, я… – он запинается. – Я понимаю, что ты злишься, но сейчас действительно не лучшее время. Я позвоню, как только освобожусь. Обещаю. Мне правда пора бежать. Целую.

И отключается.

Мои руки бессильно повисают вдоль тела, телефон выпадает из рук. Я хотела сказать ему, что приходила эта наглая Лейла, но он не хочет обсуждать ее по телефону. Значит, дело действительно серьёзное. Что меня ждет?

Морщусь и сгибаюсь пополам от менструальной боли. Надо выпить еще одну таблетку обезболивающего, а то невозможно работать.

– Аврора, – связывается со мной администратор Алиса по телефону, – зайди к Рустамову, срочно!

– Бегу-бегу!

Шаги моих каблуков гулко отдаются в стерильных коридорах клиники. Сердце почему-то колотится быстрее обычного, словно предчувствует неладное.

Обычно, в четверг утром, я полна сил и энергии, с предвкушением ожидая приема пациенток, желающих стать матерями. Но сегодня я как квашня. С самого утра преследует какое-то смутное беспокойство. И все из-за мужа и из-за его бывшей пассии, конечно. До сих пор не могу отойти от встречи с ней, вчера даже успокаивающее пила, как меня бомбило!

Когда я подхожу к кабинету Рустамова, заведующего нашей клиникой репродуктивной медицины, он уже ждет меня у двери. На его лице застыло какое-то странное выражение – смесь сожаления и неловкости.

– Аврора, проходи, пожалуйста, – говорит он, отступая в сторону и жестом приглашая меня войти. Его голос звучит необычно тихо, почти шепотом.

Прохожу в кабинет и сажусь в кресло напротив его массивного стола. В нос бьет запах свежесваренного кофе, обычно бодрящий, но теперь вызывающий лишь легкое головокружение и тошноту.

– Аврора, мне очень жаль, но я должен тебе это сказать, – Рустамов вздыхает и потирает переносицу. Вид у него такой, словно он только что получил плохие новости. Не разговаривала бы я с мужем час назад, я бы подумала, что с ним что-то случилось. – На тебя поступила жалоба. Серьезная жалоба от пациентки.