Вот же гоблины! Как я вернусь в академию в том же платье? Бытовое заклинание мне бы сейчас очень пригодилось! Не тот профиль выбрала!

— Элла, — окликает меня знакомый голос, и я тут же забываю обо всем.

— Профессор? — растерянно улыбаюсь при виде Рика. И только когда его глаза проходятся по мне с ног до головы и обратно, понимаю, что сейчас я стою без подвески.

19. Глава 19. Помолвка

— В-вы меня узнали? — запинаюсь я, глядя на мужчину. — Как?

— Не должен был? — спрашивает он. Такой спокойный, будто не с обманщицей разговаривает, а с милой озорницей. — То, что ходишь с артефактом искажения внешности, я давно понял. Единственное, что мне не понятно, зачем ты меняешь свою внешность, Элла?

— Чтобы меня не выдали замуж по расчету, как сестру, — отвечаю честно, потому что врать в моем положении стыдно.

— Расскажешь?

— Можно не здесь? — тихонько спрашиваю я, и профессор кивает в сторону своей лаборатории. Я поспешно пытаюсь зацепить застежку подвески, но ничего не выходит.

— Помочь?

— Эмм… — теряюсь я, но он и не ждет ответа. Опять улыбается своей теплой улыбкой и перенимает у меня цепь.

По телу идут мурашки, едва его пальцы оказываются в непосредственной близости к моей шее.

— Теперь можно идти? — спрашивает он, когда застегнутая цепь ложится грузом на мои ключицы.

Я нервно оглядываю свое платье и киваю. Надеюсь, не попадусь.

— Понятно, — говорит он сам себе, а затем плетет заклинание, и серое платье становится темно-синим.

Спустя несколько минут мы оказываемся в его лаборатории. Мой голос дрожит, пока рассказываю о судьбе Астрит, а чашка чая, которую сжимаю обеими руками, остывает.

— Понятно, — вздыхает профессор. — Ты понимаешь, что после того, как нынешний жених от тебя откажется, опекуны найдут тебе нового?

— Да, но надеюсь, это случиться не скоро, — делюсь мыслями я.

От неожиданных откровений совершенно не по себе. Чувство ровно такое же неуютное, как в тот раз, когда на мне испарялось платье.

— И что ты будешь делать, когда это случится? — задает он новый вопрос и опять смотрит куда угодно, но не на меня.

— Не знаю, — жму плечами. — Из дома сбегу.

— Давай договоримся, — вот теперь его взгляд обращен ко мне. Такой напористый, что хочется потупить глаза, но не смею даже моргать. — Если что-то подобное снова случиться, ты не будешь себе вредить, а придешь ко мне и все расскажешь.

— К вам?

— Ко мне, — кивает он, а взгляд пробирается все глубже. — Я не дам тебя в обиду.

Не знаю почему, но я верю ему. И от этого мое лицо предательски краснеет.

— П-почему вы так добры со мной? — спрашиваю я, с трудом справляясь со смущением, но мужчина улыбается, вместо того, чтобы ответить.

— Я обязательно тебе расскажу. Потом.

— Когда? — нетерпение соскальзывает с моего языка, и профессор опять улыбается.

— После твоего выпуска, — сообщает он.

Ну вот! Заинтриговал по самое “не балуй”.

— Дай слово, что обратишься ко мне, если кто-то будет тебя принуждать.

— Обещаю, — шепчу я, потупив глаза, и прощаюсь. Покидаю кабинет под его пристальным взглядом, значение которого никак не могу понять, но сердце отчего-то ликует.

Нет, Элла. Не позволяй себе мечтать! Будет больно!

Ага, сердце так и послушало. Целый день, улыбаюсь, как глупая, вспоминая минуты в лаборатории профессора Саласа. Лечу в дом тетушки и дяди словно окрыленная. Ни копоть камина, который нужно почистить, ни гора белья, которую нужно перестирать, сегодня меня не огорчают. И засыпаю я тоже с улыбкой.

— Подъем! — доносится сквозь пелену грозный голос Ингрид. Она распахивает плотные занавески, и в глаза бьет яркий свет.

— Я проспала? — пугаюсь я, глядя в окно. Нет.