О поляках и говорить нечего. Герцен признавал только за ними право нас ненавидеть, но он делал это, это когда Польша находилась под властью России, а сегодня? Русские ушли, а ненависть осталось. Теперь-то за что? За то, что Сталин подарил Польше обширные немецкие территории, никогда ей не принадлежавшие? Даже Черчилль тогда опасался, как бы польский гусь не умер от объедения, если мы обкормим его немецкой кашей. Не умер, сожрал, хотя даже Ульбрихт просил у поляков вернуть немцам хотя бы Штеттин. Не вернули.

Помните песню о Сережке с Малой Бронной и Витьке с Моховой, которые за Вислой сонной лежат в земле сырой? Согласно этой песне, их якобы помнит «мир спасенный». Ни хрена он не помнит этот мир, он, наоборот, уничтожает теперь памятники на могилах наших солдат. Может, его и не стоило спасать? Муссолини в апреле 1943 года предлагал Гитлеру заключить сепаратный мир с Советским Союзом, но Гитлер решил, что Сталин на это не пойдёт. А почему? Сталин в 1941 году готов был пойти на второй Брест при всех его потерях и унижениях, а в 1943 году договор мог быть заключён при условии отвода немецких войск на границу 1941 года. Сколько людей мы бы тогда сохранили! А Польша могла бы продолжать наслаждаться прелестями немецкой оккупации. Вот было бы хорошо!

А сегодня журналистка Д. Асламова в беседе с Лавровым говорит ему, что возмущенный народ предлагает подогнать бульдозеры и снести Катынский мемориал. «Ну что вы! – возражает тот. – Это было бы не по-христиански». Слизняк ты, а не министр иностранных дел! В попы иди!

Причём тут религия? Религия должна служить интересам нации, а не наоборот. Суббота для человека, а не человек для субботы. Можно как угодно относиться к Порошенко, но он поступает правильно с точки зрения национальных интересов, сражаясь за автокефалию украинской церкви.

Славянофилы в своё время договаривались до того, что «без православия наша народность – дрянь» [44]. Это какой дрянью надо быть, чтобы такое выдать? Если православие обладает таким магическим свойством придавать дряни мировое значение, почему она не придаёт его румынам? И. С. Глазунов, выступая однажды по телевидению, в сердцах назвал Румынию «европейской клоакой». Будь он менее знаменит, его могли бы сразу же поволочь по 282‐й статье за «разжигание».

Кстати, когда «Новое время» дало в феврале 1914 года информацию о безобразии, учиненном в Киеве украинскими националистами, местное начальство, стараясь замять эту мерзкую историю, стало её отрицать и призвало её не акцентировать: это возбуждает страсти! Это вносит раздор между двумя частями населения! Стремление пресечь «разжигание» было обращено преимущественно в одну сторону – в сторону патриотических выступлений [45].

Как всё это похоже! И сегодня кавказцы могут творить любые безобразия, но когда русские осмеливаются выразить свое возмущение по этому поводу, им строго приказывает «не разжигать». Проходят десятилетия, меняются режимы, а Россия по-прежнему «не для русских».

М. О. Меньшиков был сын священника и человек глубоко верующий, но у него язык бы никогда не повернулся изречь такую мерзотину, как «без православия наша народность дрянь». У него было особое отношения к знаменитой уваровской формуле «православие – самодержавие – народность», народность в ней он ставил не на последнее, а на первое место. «Страна может считаться православной и в то же время смердеть бытовым разложением, общим развращением нравов… Власть может почитаться самодержавной и в то же время быть бессильной, чтобы справиться с… упадком духа народного, того, что французы называют гением расы. И православие, и самодержавие не создают этого гения, а сами черпают из него свою силу, свою истину и красоту. Только из могучего корня идет сильный ствол и железные по крепости сучья… Кричите, сколько хотите, об истинности православия, о «веках святых»: все это было в прошлом… Настоящее православие, искреннее, верующее в Бога в народно-русских поэтических представлениях, православие национальное было, да сплыло или стремительно сплывает»