Оставшаяся часть фразы потонула в треске схлапываемого портала. Алан какое-то время смотрел на оставшуюся на полу полустёртую по привычке схему, потом перевёл взгляд на наполненный за разговором кубок, раздражённо выплеснул вино прямо на пол и вышел, хлопнув дверью так, что за спиной послышался грохот.

Выселки – деревня домов на двадцать, действительно была обнесена изгородью из свежеотёсанных брёвен, заострённых на концах, но ворота были распахнуты, на улице беззаботно играли дети, важно ходили свиньи и гуси. Взрослых видно не было, сейчас на покосах все, сидеть некогда. Во дворах шебуршились старики, занимаясь нехитрыми каждодневными делами. На треск открывшегося портала первыми сбежались, кто был поближе, потом потянулись опоздавшие. Маги в таких селениях в диковинку, целое событие, а тут сразу двое. Оценив простую по крою, но явно дорогую одежду, оружие, уверенный взгляд и яркий цвет глаз, те, кто постарше, согнули спину в поклоне, младшие продолжали беззастенчиво разглядывать новоприбывших.

– Вот тебе твои Выселки. Что дальше? – не обращая внимания на собравшихся вокруг крестьян, все ещё злясь, обвёл вокруг рукой капитан.

– Дальше лес.

– Это правильно, я сейчас не прочь кого-нибудь убить. – Орнадо, прищурившись, посмотрел на друга, но тот такие взгляды научился игнорировать ещё в детстве.

– Дык нельзя в лес-то, – влезла в разговор с причитаниями какая-то старуха, испуганно переводя взгляд с одного господина на другого, больше переживая за судьбу деревни, если рядом с ней погибнут маги.

– Почему же? – Вириесд повернулся к ней, вежливо улыбаясь.

– Дык нечисть там, он на опушку да в поля не выходит. А в лес нельзя, да и завечереет скоро.

– А можно поподробнее про нечисть? Когда появилась, как выглядит?

Теперь в разговор стали понемногу встревать и другие.

– Страшная.

– Глаза горят, как огоньки. Красные.

– Жрёт всех, – припечатал какой-то дед, для наглядности пристукнув клюкой.

– Дык, почитай, дней двадцать назад первый раз объявилась, – продолжила первая вступившая в разговор бабка, – тогда стадо в лес забрело, а вышло, дай боги, если половина. Наши-то пошли искать ввечеру, прибежали, вопят, глаза бешеные. Еле отпоили тогда. Двоих задрали насмерть. С тех пор мы в лес ни ногой. Но ночью иногда глазюки их красные аж отсюда видать.

– Да, это как раз было после того как Марянка…, – начала ещё одна старуха с седой косой вековухи, но на неё резко зашикали, бросая косые взгляды на магов. Это не укрылось от Орнадо, по роду деятельности привыкшего наблюдать за людьми, но он промолчал, решив побеседовать с ней потом наедине.

– Ну что ж, вот мы и проверим, считайте, нас для этого и послали, – свернул разговор Алан.

– Уж послали, так послали. И главное – кто, – пробурчал так, чтобы расслышал только тот, кому это предназначалось, Орнадо.

Они вышли за ворота, на них продолжали с любопытством коситься, но за ограду не выбежал ни один мальчишка, в любой другой деревне не преминувший бы проследить за магами, чтобы потом рассказывать и пересказывать друзьям, приплетая всё больше подробностей, виденных и придуманных. Через полчаса проложенная по полю дорога упёрлась в первые молоденькие низкорослые деревца и, нырнув между ними, попетляла дальше, вполне наезженная, со свежей колеёй, на которой ещё не успела проклюнуться вездесущая зелень. Лес был как лес, обычный до банальности. Вдоль дороги росла трава, чуть дальше раскинули широкие листья уже начавшие здесь желтеть папоротники, золотом рассыпавшись между деревьями. Редкий подлесок среди раскинувшихся величественных дубов, ясеней и редких сосен не мешал бы даже проехать верхом, появись вдруг у путников такое желание. Кроны почти соприкасались наверху, заслоняя всё густой тенью. Пахло свежестью, прелыми листьями и тонкой кислинкой хвои. На ходу наклонившись, Орнадо собрал горсть растущей по краю костяники и, зажмурив глаза от удовольствия, разжевал ароматную лесную ягоду.