Может он стал говорить иначе или я перестала реагировать на звуки его голоса, но колени больше не подламывались, а дрожь и экстаз можно перетерпеть.

– Мне нужны чистые непорочные души, только они могут заглушить пустоту внутри. Испорченные отправляются указывать путь ко мне. Твой свет иной природы. И он мне ни к чему. Но он так ярок, что за ним ты не видишь искру, которая отозвалась моей флейте.

Снова качнулись фонари, и мне в спину дохнуло жарким. Горячо было ногам и животу. Сдавило уши, как при резком перепаде давления. Флейтист качнул головой, повел плечами и оскалился.

– Та тварь, что зовет тебя, сильна, но не сильнее меня, – прошипел он, нервно сжимая пальцы на своем жутком инструменте, вдохнул, улыбнулся, блеснув сахарно-белыми клыками, и позвал: – Иди… Сюда…

Я закричала, падая и закрывая руками живот, в тщетной попытке защитить.

– Иди…

– Иди, – сказал позади меня родной голос и добавил, куда именно, а поверх моих полупрозрачных рук, легли другие, горячие, и черные пламенные крылья спрятали от всего.

У меня здесь нет голоса, я его сорвала, так мне было больно от того, что я сама убила свое чудо, я потеряла…

«Я потеряла ребенка!»

Кричала, но изо рта не вырвалось ни звука. Меня что-то держало за руки и под грудью, и ноги тоже. Я забилась в путах, как внезапно ожившая на разделочной доске рыбина, но до того, как я успела открыть глаза, принимая реальное и неизбежное, мое мокрое лицо обняли две горячие ладони, и первое, что я увидела – две свечи.

– Нарэ, – беззвучно выдохнула я, но знала, сейчас – слышит, – Нарэ, я потеряла нашего…

– Тише, тише, свет мой, – говорил он, касаясь своими губами моих, кривящихся от сотрясающих меня изнутри рыданиях, – тише, я успел. Все хорошо, я успел. С ней все будет хорошо, с нашей девочкой. Слышишь меня?

– Конечно слышит, – прозвучал рядом деловитый и немного раздраженный голос Аманды, мгновенно усмиряя мою истерику, будто внезапно вывернутый ушат холодной воды. – Мужчины… Да развяжите вы ее уже!

Ворнан отпустил мое лицо и убрал удерживающие меня ленты.

– Зачем? – как могла, знаками, спросила я.

– Ты… – он покосился на Аманду. – Вы были беспокойны и целителям пришлось вас обездвижить, чтобы они могли делать свою работу.

– Им бы не пришлось делать столько работы, если бы ваш уважаемый супруг, госпожа Пешта, сразу позвал меня, вместо того, чтобы лезть самому туда, где он мало что понимает, – заявила веда Зу-Леф, отвоевывая себе место у моей кровати.

Могла бы обойти, но ей нужно было обязательно потеснить Ворнана. Даже забавно. Я смотрела, как ведьма с сосредоточенно-загадочным видом возит ладонью над моим, пока еще плоским, животом и не могла поверить, что чудо – произошло, потому что в той моей другой жизни в другом мире сложилось совсем иначе.

– Я сделал то, что было нужно, учитывая обстоятельства, уважаемая веда, – процедил ведьмак, усаживаясь в кресло рядом.

– Учитывая только обстоятельства «здесь и сейчас», без малейшей мысли о «там и потом». Хотя любая мало-мальски грамотная ведьма, женщина, – уточнила она и посмотрела на Ворнана сверху вниз так, будто у нее на носу висели очочки, – подумала бы и не стала бы останавливать кровотечение таким варварским способом и голой силой.

– Считаете, у меня было время искать нужный настой? – мастер разговаривать сквозь стиснутые зубы аккуратно взял мою руку и принялся поглаживать запястье. Я вспомнила ребенка с мертвой кошкой и вздрогнула. Ворнан тут же подобрался.

– Вам больно?

Я качнула головой и показала на свое горло и рот.

– Придется помолчать несколько дней, – успела ответить первой Аманда. – Это из-за отвара, восстанавливающий голос, который вы его сорвали, когда кричали. Ну нельзя же так убиваться, милочка, перепугали всех…