Его ждало разочарование: не только трупа, но и никаких следов оного в комнате не осталось. Перепугавшись, я способен на многое. Жаль, не на все, что нужно.

– Чем это у вас пахнет? – спросил Хуснутдинов. Его взгляд мгновенно стал тяжелым и колючим. Может быть, до этого он и впрямь считал, что все происходящее – дурацкое недоразумение. Вот только его нос был с этой версией не согласен.

– Извините, ребята, меня рвало, – сказал я. – У меня температура, и я двое суток не спал, потому что прошлой ночью консультировал на месте преступления ваших коллег – майор Селиверстов может это подтвердить. Я вас очень прошу, посидите две минуты на кухне. Там есть чай, кофе и бутылка коньяка. Чувствуйте себя как дома. А я, простите, сейчас пойду и лягу, потому что мне надо поспать хотя бы пару часов перед дежурством. Если вам действительно обязательно нужно поговорить с кем-нибудь о том, что происходит в этой квартире, поговорите с моим другом. Я скажу, чтобы он поторопился.

– Вы не один? – подобрался охранник, выходящий из комнаты. Странно, что это его удивило. Предполагалось, что он ничего обо мне не знает.

Или нет? Интересное дело…

– Да. У меня приятель гостит, – сказал я. – Надеюсь, он сможет все вам объяснить, а потом закроет за вами дверь. Я отсюда никуда не денусь, будет очень надо – потом разбудите и заберете с собой.

Это было довольно глупо – стучаться в дверь ванной, где лежит труп. И говорить: «Заканчивай там, потому что пришли люди в форме и очень хотят поговорить с тобой». Но, если честно, я был бы очень счастливым человеком, если бы дурацким монологом возле двери все и ограничилось. На моей памяти никто не блевал от того, что глупо выглядел.

Подобно другим предметам, мертвое тело способно хранить память о своем владельце, хотя и весьма недолго. Именно этим я и собирался воспользоваться. У меня была проблема и целых два варианта ее решения – несказанная роскошь. Я мог поднять своего гостя как зомби, выдернув его душу из следующего рождения и засунув ее обратно в покинутое тело. Или напялить это тело на себя, молясь о том, чтобы клиент умер недавно, без мучений и не был носителем никакой опасной заразы. Плоть хорошо умеет помнить свои страдания. Это довольно рискованный фокус – дать ей возможность поделиться ими с тобой.

Угадайте, что я выбрал.

Да, иногда я веду себя как придурочный идеалист. Но это мое решение и мой риск. У тех, кого поднимают насильно, нет возможности отказаться от этого приключения.

Мужика звали Максим, и он работал на автобазе. Накануне ему исполнилось сорок семь, и он умер на второй день празднования этого события. Я знал, что теперь у меня пару недель будет ныть правый нижний зуб мудрости, придется чистить печень, и сердце время от времени будет пошаливать. Чужие болячки очень заразны, а мой гость редко посещал врачей, зато много и беспорядочно пил.

Он был холодный и липкий изнутри, как мороженое, забытое ребенком на скамейке и уже успевшее прокиснуть. Мое собственное тело сейчас посапывало носом на диване, лицом к спинке, накрытое шерстяным клетчатым пледом. Впору взвыть было, так мне хотелось вернуться в него. Вместо этого я открыл чужие глаза, слегка растерялся, пытаясь приноровиться к чужой близорукости. И аккуратно, стараясь не совершать резких движений, выбрался из ванны. Мышцы работали вполне прилично.

В контейнере для грязного белья обнаружилась кое-какая одежда. Я напялил на тело старые джинсы с разлохмаченными понизу штанинами и футболку не первой свежести, из тех, что никогда мне не нравились, но выкидывать было жалко. Максим оказался пошире, чем я. Джинсы едва застегнулись, и молния все время норовила разъехаться.