– Я запястье пару раз ломал. Однажды во время трюка чуть глаз не выбил. Головой сильно прикладывался о бордюр. В общем, синяки, ссадины и шишки – мои лучшие друзья, – призрак неуверенно улыбнулся и развел руками. – Я на скейтборде катался, так что о боли кое-что знаю. В том числе о головной. И раз уж вы уверены, что врач вам не нужен, то хотя бы выпейте аспирин и позавтракайте.

Наверное, выглядела она совсем плохо, раз даже мертвецу захотелось о ней позаботиться. Пришлось буркнуть, что выпьет и позавтракает, и махнуть в сторону компьютерного стола, мол, иди дальше занимайся тем, чем занимался. Потому что видеть картину его гибели целиком не хотелось до дрожи в коленях. А ведь Дениз не просто знала о смерти все, но и успела поработать медсестрой в хосписе!

«Совсем старая стала…»

Она, обрадовавшись, что вчера не разделась и легла так, сунула ноги в домашние тапки и пошла к лестнице. Ванна удачно располагалась внизу, значит, можно спокойно привести себя в порядок, закинуться аспирином, а потом решить, как избавляться от незваного гостя. Сделать срочный заказ с доставкой, что ли?

В памяти всплыло утреннее видение крыльев за спиной мальчишки… Он и впрямь мальчик? Или это Дениз призвала его таким из небытия? Призраки любили представать молодыми – никто не хочет ощущать себя стариком, особенно когда возможно обратное. К примеру, бывшему хозяину дома было за шестьдесят, когда он повесился: седой, плешивый, с пивным животиком. Его призрак при этом едва приближался к тридцати, владел роскошной шевелюрой и крепким телосложением, прям мечта, а не мужчина. Предельно мертвая мечта.

Вода в титане оказалась ледяной, потому что заранее никто ее не согрел. И сама Дениз почти минуту тупила, стоя под ледяными струями, и только потом потянулась к крану. Продрогнув и стуча зубами, она вошла на кухню, подхватила плед со стула и прошла к холодильнику за молоком, чтобы сварить себе кофе – черный запретил пить гастроэнтеролог. Но стоило открыть дверцу, взгляд уперся в нижнюю полку, где плотными рядами стояли бутылки с запотевшими этикетками. Сначала рука схватила ближайшую из них, а потом Дениз решила: «Почему нет?» Свинтила крышку и сделала пару глотков. Горло обожгло холодом, зубы заломило, зато в голове прояснилось.

Итак, имеется нестандартный призрак, но это совсем не повод паниковать и трястись, как человек, страдающий арахнофобией, обнаруживший у себя на руке паука. Да, призраки голодные до эмоций, внимания и других проявлений жизни, и голод этот заставляет их творить гадости. Голод зависит от того, насколько сильно они сожалели о своей смерти, сколько незавершенных дел оставили, сколько людей, к которым хотелось вернуться. Ричи, например, поначалу просто переживал из-за недописанной песни, а потом заразился страхом и тревогой Дениз и принялся чудить. Чем больше он чудил, тем сильнее боялась Дениз, подпитывая его и замыкая порочный круг. Если бы она послушала, на что жаловался мертвый музыкант, смогла бы понять, а значит, лучше контролировать его. Тогда бы Марку не пришлось пройти через тот позор, его жизнь не сломалась бы, он мог бы стать счастлив. И не только он – много бы чего еще не случилось.

Большинство призраков были такими же, как Ричи. Дениз звала их «нормальными». Но встречались и совсем ужасные варианты – банши или полтергейсты, ставшие в своей ярости почти бесконтрольными. С банши Дениз столкнулась по глупости, пожалев не того человека, а вот полтергейста однажды создала сама и, несмотря на произведенный им хаос, так до конца и не раскаялась в содеянном. В любом случае теперь о призраках она знала все. И мальчишка не был таким уж необычным, просто самым юным из встреченных ею. Но ведь возраст вполне мог оказаться не настоящим, значит, надо просто выяснить личность незваного гостя.