– А то что? – она вызывающе задрала голову и отставила в сторону ножку.
– Да ничего, – пожал я плечами. – Вариантов три всего – сдам в зоопарк, выпущу на вольные хлеба в ближайший лесок или набью чучело из твоей прелестной тушки. Последнее радикально, но, если доведешь меня, из третьего варианта станет первым. И единственным, как можешь догадаться. Терпение у меня не безгранично.
– А я сбегу, буду летать по улицам и кричать, что это ты убил бедную несчастную девушку!
– Попробуй, – кивнул. – Окно открыто. Пока открыто! Дурдома для птиц у нас нет, но для тебя могут сделать исключение.
Она нахохлилась, замолчала. Потом буркнула:
– Ладно. Твоя взяла. Урод.
– «Мастер».
– Твоя взяла, урод-мастер.
– Попробуй еще раз. Вежливее.
– Я всё поняла, Мастер, и готова сотрудничать.
– Для первого раза пойдет.
Она тихонько заскулила, покачивая головой.
– Ну, за что мне, а…?
Хотел было погладить птичку, утешить, всё, мол, хорошо и так далее, но она клацнула клювом, едва не отхватив полпальца. Еле успел отдернуть руку!
– Так! Чтоб это было в первый и последний раз!!
– А ты не трогай меня! – буркнула в ответ и снова нахохлилась.
– Договорились, – согласился я.
Глава 3.
С этого дня началось воспитание Сони, образование и превращение из вульгарной девицы в культурную девушку. Пусть и в птичьем облике, но она осталась девушкой с соответствующими чувствами, восприятием мира, желаниями и капризами. Хотя последние я пресекал в корне, но иногда баловал свою пернатую Галатею кусочком пирожного или блестящей безделушкой. Все сороки любят блестяшки; Соня не исключение. Купил ей шкатулку, куда она складывала свои богатства, перебирала их иногда, что-то тихонько напевая.
Мы много разговаривали вечерами на разные темы – философия, искусство, музыка, литература. Я показывал ей мир, которого она, как оказалось, совсем не знала. Когда у нее диагностировали неизлечимую болезнь, родители сочли своим долгом исполнять любое желание дочери вместо открытия для нее красоты и сложности вселенной и социума. Потом и вовсе сдали в хоспис, где она провела последний месяц жизни, отчего и была похоронена не в семейном склепе, а на общем кладбище.
В противном случае мы бы не встретились.
Я читал ей книги. Начал с детских – Буратино, Каштанка, Белый пудель… Она плакала над Му-му, переживала опасные приключения с гимнасткой Суок, бродила по городам со Слепым музыкантом.
На смену детским пришли книги для читателей постарше. Я и сам с удовольствием перечитывал «Тружеников моря», «Пармскую обитель», «Отверженных». У Сони оказалась прекрасная память, – она наизусть декламировала сонеты Шекспира после одного прослушивания, Фет ей очень понравился с чисто русской лирикой, Тютчев.
Показал ей, как пользоваться компьютером, чтобы могла самостоятельно искать интересные статьи, смотреть фильмы, слушать музыку. У нее вполне сносно получалось управляться с клавиатурой длинным когтистым пальчиком! С розовым маникюром. Научилась даже печатать тексты со вполне приличной скоростью.
Ограничил доступ, – мало ли куда залезет, пока я на учебе, а после и на работе в Управлении криминалистики!
А потом меня уволили.
Поиски работы успехом не увенчались. Когда потенциальный работодатель узнавал, что я – некромант, сразу переходил на официальный тон, улыбка становилась натянутой. Обещали перезвонить и… Не перезванивали, даже когда действительно имелась свободная вакансия дипломированного химика – это моя основная специальность, не имеющая с магией ничего общего, кроме разве что философского контекста. Скрыть дар нереально – он зафиксирован во всех моих официальных документах, так что шансы на успех раз за разом уменьшались в геометрической прогрессии.