Я посмотрел на Краснова. Ну и чего ты молчишь? Язык проглотил?

– Ну, для всех, конечно, не получится, хотя бы для… восьмерых, – прикинул я.

Снабдить каждого жителя Города под Дворцом одеждой вряд ли получится, но тех, кого я знаю в… мордочку, имеет смысл. Всё же они расхаживают по моему особняку, и пусть лучше делают это при параде. С другой стороны, по нему иногда расхаживают и курги. Короче, не знаю.

– А остальные что, приёмные что ли? Без одежды… Погоди, чего ты сказал? Сколько?

– Восемь.

– Может, не стоит? – влез в разговор Краснов. – Потом все будут просить.

Надя развела нас в стороны. Сейчас, когда девушка злилась, она была особенно милой.

– Да что у вас там происходит?! Я же неделю назад была в особняке! На него без слёз не взглянешь! Вы детей что ли похищаете?

– Так, тихо всем! – выставил я руки вперёд. – Берём восемь комплектов. Разных. Один на пару размеров побольше. Нет, два. И едем домой. Больше никаких пререканий. Ясно?

Надя надула губы, но выбирать костюмы всё же пошла.

Спустя час мы наконец-то выехали из Томска, а ещё через три уже подъезжали к Ваганьковскому перекрёстку. И то, что я увидел, заставило мои кулаки сжаться.

Солнце почти скрылось за горизонтом, но над селом по-прежнему стояло яркое зарево.

Горели дома. Вся задняя часть Ваганьковского.

Вдоль дороги, до и после перекрёстка, стояли телеги с крестьянским добром. Выли женщины. Плакали перепуганные дети.

В самом селе тоже всё шевелилось. Люди, как муравьи, передавали по цепочке вёдра и сразу выплёскивали их на дымящиеся дома. Открытого пламени на них ещё не было, но под крышами уже раздавался треск.

Сука! Как так-то? Будто специально палки в колёса суют! И именно тогда, когда меня здесь нет.

– Ваша светлость! – подбежал промокший до нитки Юрий Степанович. – Народ только с пашни вернулся, а тут глядь, как заполыхало! С того краю огонь идёт. По ветру прям!

Староста указал на дальний конец села. Дома там только начали заселять и, видимо, не везде успели проверить печи.

– Значит, только с пашни, говоришь, пришли?

– Ну да. Народу щас хватает. Все при работе. Для самих же себя стараемся. Хотите сказать, поджог это?

– Не знаю пока. Сейчас много пришедших. Могли и диверсанты заглянуть под шумок. Могли и из наших. Все целы? Аксинья где? Егор?

– В порядке все. Несколько мужиков руки пожгли, пока добро вытаскивали, Аксиша их сейчас лечит, а так живы все. Егор вместе с Бородой и Аглаем там как раз. Заборы валят, чтобы огонь пресечь. Да вон, ветер мешает.

Ветер, и в самом деле, как будто только разгонялся и бил в лицо жаром и едким дымом.

Так не пойдёт. Через пару часов от села одни ворота останутся. Здесь вообще ничего не предусмотрено на случай пожаров. Ни бочек с водой, ни песка. Даже багров нет.

– Миша, – подозвал я помощника. – Бери двух трактористов, с кем в прошлый раз катался, и гоните к гаражам. Коле скажи, чтобы все прицепы нежитью забил под завязку, и сам тоже пусть едет. И Атаса найди, помощь мне их нужна. Быстрее только.

– Опасно, Гриш. Люди ведь не знают про… них. Потом не объяснишь, что там в основном бандиты да отморозки.

– Ничего, людей мы отгоним подальше. Уже стемнело, не увидят ничего. Сгорит всё иначе. Нет у нас других вариантов. Давай, дуй.

Краснов уехал, а я пошёл навстречу бегущим по площади охотникам. Лица и руки у них были в копоти, рубахи почти обгорели, остались одни манжеты и воротники. Борода так вообще теперь был без бороды, только клочок топорщится.

– Ваша светлость, не получается, – Аглай добежал до меня первым и, тяжело дыша, упёрся руками в колени. – Стеной идёт. Там ближе десяти метров не сунешься. Кожа плавиться начинает. Уводить людей надо.