– И ты сказал? – спросил его Жуковский.

– Нет, – ответил Пушкин, – побоялся… Впрочем, она тогда так ласково посмотрела на меня, что во мне зародилась надежда…

М-me Гирт показала Пушкину старую немецко-штирийскую песню, которую она принесла мне. Слова ее очаровали Пушкина:

M-me Гирт рассказала Пушкину, что эта штирийская песня очень нравилась Бетховену и что он написал «Филомелу» на эти слова. Затем она заиграла «Филомелу». Пушкин попросил ее повторить последние такты и сказал:

– Вот где сердце бедного соловья разрывается от песни? Это прелестно и верно!

М-me Гирт и m-lle Клебек были поражены его беседой и музыкальным чутьем.

Пушкин оставил у меня стихи для передачи Его Величеству. Он написал поэму под названием «Стенька Разин». Государь встретил Пушкина в Летнем саду и приказал ему передать эти стихи мне. Они много беседовали. Он сообщил Пушкину, что Пугачев рассказывал своим казакам, будто бы Петр Великий пожелал поклониться праху Стеньки Разина и для этого велел вскрыть его курган. Это вымысел: Разин был четвертован, и так как народ считал его колдуном, то труп Стеньки был сожжен и прах рассеян. Говорят, что Пугачев зарыл в землю деньги. Их и до сих пор разыскивают в той местности. Его Величество сказал: «Если это правда, – значит, он был скуп, и, значит, его можно было бы подкупить». Они также говорили об Отрепьеве. Пушкин верит в рассказ Карамзина, Государь же сомневается, чтобы он мог сыграть роль самозванца: его слишком хорошо знали в Москве, и если б спасли Димитрия, то его предъявили бы до избрания Годунова, так как хотели избрать даже вдову царя Федора. Ребенка отвели бы к Ирине, Дума ненавидела Годунова, его избрал патриарх Иов. Государь полагает, что король польский знал, кто был Димитрий. Он был белокурый. Иван IV был совершенно смуглый. Второй Тушинский Вор был смуглый, хромой, пьяница и без всякого образования. Первый самозванец был образован, знал польский язык, даже латынь, чего не знали ни Отрепьев, ни Тушинский Вор.

Старуха X. сказала Великому Князю Михаилу Павловичу:

– Я не хочу умереть внезапно, потому что не желаю явиться на небо запыхавшись и растерянною, а я хочу обратиться к Господу Богу с четырьмя вопросами: кто были самозванцы? Кто был «Железная Маска»? Был ли Шевалье д’Эон мужчиной или женщиной и был ли Людовик XVII похищен из Темпля? Говорят, что его унесли в бельевой корзинке. М-me де Турцель этого не знала, когда я с нею виделась.

– Разве вы уверены, что попадете в рай? – спросил ее Великий Князь.

Старуха обиделась и очень кисло ответила:

– Неужели вы думаете, что я рождена для того, чтобы сидеть и ждать в чистилище?

X. еще прежних времен: она настоящая вольтерианка, хотя и ходит к обедне. Пушкин много разговаривает со старушкой X. Она ему рассказывает невозможные истории про доброе старое время, про Потемкина, Суворова, княжну Д., за которой ухаживал Потемкин, про всех фаворитов и всю историю их.

Вяземский сообщил мне одну остроту Императрицы Екатерины. Однажды Императрице представлялся прибывший из провинции малоизвестный и очень старый генерал. «Я вас еще не знаю», – сказала она ему. «Я также не знал Вашего Величества». – «Что же делать, – отвечала Екатерина Великая, – я ведь не более как бедная вдова, откуда вам меня знать». Это мило. На днях говорили про Императрицу Елизавету Петровну. Она хотела выйти замуж за Людовика XV, который был гораздо моложе ее. Говорят, будто бы она велела поставить императорскую корону на купол церкви, в которой она в Москве венчалась с Алексеем Разумовским, и что корона существует там и до сих пор. Впоследствии Разумовский сжег акт о венчании. Он был человек оригинальный, умный, нечестолюбивый, истинный патриот, очень тонкий и в то же время с сильным характером. Эти подробности рассказал мне Пушкин. Он видел в Москве эту церковь. Он говорил про нее с Его Величеством, который хвалил Разумовского, говорил о сожженном акте о венчании и прибавил: «Разумовский был благородный человек». Кроме того, Государь просил Пушкина прочитать ему «Стансы»