– Спасибо, Маргарет.

Далёкий голос вырывает Агату из сладких объятий тьмы. Сонно приоткрыв глаз, она старается сфокусировать зрение. Над ней маячит обеспокоенное лицо Грегори.

– Мам, проснись. Мы, кажется, умерли.

Агата потягивается. Затёкшие конечности слабо хрустят. Проверив футляр с гобоем, Агата поворачивается к Грегу. Тот дрожащим голосом сообщает:

– Большая птица везёт нас в рай, мама.

– Сожалею, Грегори, но это не так.

Глаза мужчины расширяются от ужаса.

– В ад?

– В каком-то смысле он прав, – откуда-то снизу раздаётся голос Маргарет.

Грегори испуганно подскакивает и принимается вертеть головой, стараясь понять, откуда прозвучала фраза.

– Перестань пугать мальчика, – Агата успокаивающе поглаживает Грега. – Не слушай тётю-птицу. И, пожалуйста, выкинь из головы всю эту чушь про ад и рай. Как знала, что проповедники из кружка скрапбукинга промоют тебе мозги.

– Значит, мы ещё живы? – робко вопрошает он. Получив утвердительный кивок, Грег заметно расслабляется.

Несколько минут Агата осматривает ранение мужчины, не переставая сыпать то взволнованными вопросами, то похвалой. Когда обследование подходит к концу, она подползает к краю крыльев.

– Маргарет, сколько осталось до Ливингстон Бэй?

– Не больше пятнадцати минут, сахарок. Скоро начнем снижаться.

В рассветных лучах встающего солнца перина облаков окрашивается в персиковые тона. Невесомая вата проносится рядом с ними. Капельки влаги блестят на иссиня-черных крыльях Маргарет. Свежий ветер доносит запах мокрой травы и крякающие голоса пролетающих мимо уток-мандаринок.

Тело птицы плавно пикирует. На секунду небо застилает серебристое полотно. Тонкие линии сплетены между собой в замысловатый узор, тянущийся через облака во все стороны. Мгновение спустя тело обдает холодным потоком. Агата оборачивается. Её взгляд успевает выхватить нити, оставшиеся позади.

Облака расступаются. Грегори вытягивает голову, пытаясь разглядеть пейзаж под ними. Агата следует его примеру. Лучше бы она этого не делала. Крик ужаса срывается с её губ. В последний раз, когда она была в Ливингстон Бэй, тот выглядел не самым живым и обустроенным городком, но теперь же разруха и упадок захлестнули его с головой. Часть города будто потеряла все краски мира. Выцветшие здания пронизывают корни заболевания, которое обрело свою плоть и жизнь. Его жилы протягиваются через улицы, впиваются в дома, разъедая кирпичную кладку, распространяют гниль по крышам и убивают всё, что несёт в себе отпечаток органики. Фермерские усадьбы района Древних выглядят и то лучше, по сравнению с заражёнными таунхаусами. Целые улицы преклонились перед неведомой заразой, поглощающей всё на своем пути. За собой она оставляет след из обезображенной, лишённой жизни растительности и превратившихся в груду мусора домов с трупными миазмами.

Агата обескураженно моргает. Не веря в происходящее, она даже начинает тереть глаза, но картина никуда не исчезает. Только становится чётче.

– Это… всё из-за меня?

– Дело не столько в твоем препарате, сколько в «почве», питающей его, – устало отзывается Маргарет. – Тьма и наука никогда не конфликтовали, оставаясь разными сторонами одной медали. Однако даже Вечные боялись объединять их. Многие учёные-нелюди задавались вопросом, каков будет результат, если всё же сделать это. Собственно, теперь у них есть ответ.

Требовательное подергивание за край футболки вынуждает Агату оторвать взгляд от запущенных домов и перевести его на Грегори.

– Мам, смотри, там какие-то странные люди.

Проследив за тем, куда указывает Грег, Агата нервно сглатывает. На песчаной косе собралась небольшая толпа людей. Разбитые палатки. Котелки на кострах. Свежие брёвна сосны, между которыми натянуты верёвки с бельем. Люди, что теперь сновали по берегу, мало чем отличались от домов, которые у них забрала обезумевшая болезнь. Безобразные. Гниющие. С чёрной сетью жил на теле. Кровавыми выростами в разных местах. У многих отсутствовали конечности или имелись серьезные ранения. Их собственная плоть рвалась, кости трескались, легкие натужно отхаркивали чёрные сгустки один за другим. Но больнее всего было смотреть в их лица. Искажённые непрекращающимися страданиями, с глазами, полными боли, они заставили Агату отшатнуться и отползти подальше от края крыльев.