Несомненно, в чем-то мой друг был прав.

Но объяснять ему, как это печально, когда реальность жестоко насмехается над воображением, я не стал – не хватало мне еще уколов и с этой стороны.

И вообще – зачем Родерика огорчать?

– Да, так все и было, – вздохнув, сказал я.

Гарпаст удовлетворенно качнул головой.

– Опыт! Опыт и наблюдательность! Вашу пассию, кстати, зовут Элизабет Максон.

– Вы знаете ее?

– Нет. Это имя написано на боку шляпной коробки. Маловероятно, что это чужое имя.

– Она не так уж красива, – грустно сказал я.

Гарпаст хмыкнул.

– Что-то, Джонатан, вы быстро сдались!

– Я вовсе не…

– Вы вовсе да, – перебил меня Родерик. – Не начав сражения, вы уже капитулировали. А где смелость? Где напор? Где азарт? Женщины, увы, весьма предсказуемые и весьма недалекие существа. И, кстати, совершенно никакие преступницы. Запутают всех, запутаются сами, бросят начатое на полпути. Я знал всего двух женщин, которые гибкостью ума и дерзостью поступков могли посоперничать с мужчинами. Двух! Всего! Одну притом поймали и повесили, а другая сбежала в Америку. А все оста-а-а…

Гарпаст застыл, наклонившись к газете, словно ряды строчек привели его в изумление. Наводнение в Виндзоре, как же!

Ох, Родерик!

Поезд подал гудок, клубы пара за окном сделались гуще, плотнее, вагон толкнуло назад, а затем медленно-медленно, в скрежете и стуке колес, потянуло вперед.

Вокзальная толчея сместилась за окно, исчезла, зачернели угольные кучи, поплыли, перемежаясь с неопрятными пустырями, цеха военного ведомства.

Я откинулся на мягкую спинку.

Что ж, путешествие никогда не бывает лишним. Новые впечатления. Новые мысли. И ты уже не так одинок, потому что дорога дает надежду.

Гарпаста покачивало.

Я посмотрел на него с улыбкой и достал из-за пазухи новую, дорогую, двухшиллинговую записную книжку, которой обзавелся накануне поездки.

Карандаш – в пальцы. С Богом!

«Мокрое, раскисшее Королевство…

Желто-коричневые поля, огороженные невысокими, в фут, каменными заборами, домики, жмущиеся друг к другу, грязные овцы в загонах, жирная, тучная глина проселочных дорог…

В один из дождливых мартовских дней мы с Родериком Гарпастом отправились с вокзала Паддингтон расследовать очередное убийство».

Я задержал карандаш.

С убийством, конечно, перебор. Но не напишешь же: «Мы отправились дарить жирандоль»! Кто это будет читать?

Хлопнула вагонная дверь.

Я передвинулся к краю дивана и, выглянув, обнаружил стучащего в первое купе кондуктора – рослого усача в форменной одежде.

– Разрешите? Попрошу билетики, господа.

– Родерик. Родерик.

Я наклонился к детективу, опасаясь его трогать. Мой друг пускал слюну, делая наводнение в Виндзоре наглядным.

– Родерик!

– Господа, – вновь раздался голос кондуктора (второе купе!), – доброе утро! Прошу предъявить…

Чертыхнувшись, я привстал и полез Гарпасту за пазуху.

Чего там только у него не было, во внутренних карманах! Сначала нащупалась коробочка с табаком, затем увеличительное стекло, затем спички, набор отмычек, простенькое стальное колечко, монетка в пол-пенса, клочок бумаги с неразборчивым текстом и, наконец, портмоне, в котором, как оказалось, никаких билетов…

– Тэк-с.

Я повернулся и столкнулся взглядом с подозрительно сощурившимся кондуктором. Ах, какая глупая ситуация! Двусмысленная!

Бывает, судьба ставит тебя в неловкое положение, только чтобы посмотреть, как ты будешь из него выходить. Проявишь сообразительность, и в дальнейшем получишь удачу в спутницы. Не проявишь…

Как назло, мои пальцы все еще держали чужое портмоне.

– Вы, извините, не то сейчас думаете, – сказал я, чувствуя, как начинают пылать уши. – Это совсем не воровство.