Я кашлянул.

– Такой дождь, – сказал я. – Мы ехали…

– Беседа перед едой, – выразительно глянув, перебил меня «жилетный», – портит аппетит.

Артиллерист усмехнулся. Девушка, гипнотизирующая тарелку, вздрогнула.

– Отчего же? – развернулась в пику «жилетному» ко мне соседка. – Мне как раз интересно послушать.

У нее были большие светло-зеленые глаза и вообще очень приятное лицо. Правда, оно казалось осунувшимся и напряженным.

– Итак, вы ехали…

– Да, – кивнул я, – мы сошли в Биконсфилде. Там была история…

– Оливер, будь добр, – повысив голос, произнес «жилетный», – сходи-ка, действительно, к Монтгомери. Узнай, скоро ли он спустится.

– Да, сэр.

Слуга, повернувшись, поспешил исполнить указание.

Улыбка моей собеседницы на мгновение погасла, но она быстро с собой справилась.

– Так что за история?

– Анна!

«Жилетный», не удержавшись, хлопнул по столу ладонью. Соусница, подпрыгнув, плеснула желтым.

– Дьявол!

Он встал. С грохотом отлетел стул. Соус, оказалось, испачкал бок рубашки.

Белея лицом и передником, выбежала из угла горничная, девчонка лет семнадцати, моложе, чем мне увиделось поначалу, сунулась к нему с полотенцем.

– Позвольте, сэр.

– Да ладно, – «жилетный» в раздражении разрешил ей не больше, чем торопливо промокнуть ткань, – потом.

Взмахнув рукой, он сел снова.

Горничная убрала соусницу, подтерев лужицу на столе.

Дождевой заряд омыл окно.

От громового раската задребезжали стекла и закачались свечные фитили.

– Вот это славно, – жмурясь, обронил артиллерист, которому, видимо, вспомнилась пушечная канонада.

Мой друг Гарпаст в это время, не обращая внимания ни на грозу, ни на происходящее за столом, медленно, но неуклонно опускался лбом на жаркое.

О, Бог мой! Почему? Почему Родерик выбрал самое неподходящее время, чтобы отрешиться от бренности и суетности мирской?

Я слегка сполз на стуле вниз и под столом наугад пнул его по ноге.

Как ни странно, вскрикнул не Родерик, вскрикнул «жилетный». Глаза его округлились.

– Что-о?

– Прошу прощения, сэр, – пробормотал я.

– Вы! Вы стукнули меня по ноге!

– Я промахнулся.

– Что? Аккурат в косточку!

– Я не хотел, – сказал я, чувствуя, что привлек всеобщее внимание. – Просто мой друг…

– Что – ваш друг?

«Жилетный» словно впервые посмотрел на Родерика. До столкновения с жарким оставалось дюйма три, не больше.

– Ваш друг заснул? – удивленно спросил «жилетный». – Или болен?

Я заметил, как перекрестилась Анна.

– Видите ли… – сказал я.

И, развернув носок, пнул вторично.

На сей раз попал удачно. Гарпаст вскинулся, таращась.

– Нет-нет, я вовсе не болен, – затараторил он. – Просто изучал способ прожарки. Я более чем уверен, что это мясо готовилось на вертеле.

Родерик закрутил головой, обегая собравшихся невинными глазами. Я вздохнул. Анна одарила его натянутой улыбкой.

– Ваш друг пнул меня, – проворчал, успокаиваясь, «жилетный».

– Ничего страшного, сэр, – наклонился к нему Гарпаст, – он и меня тоже пнул. Это очень несдержанный молодой человек. Простим его?

– Как хотите.

– Да где этот Оливер? – грянул артиллерийский капитан. Потом пошевелил усами. – В конце концов, мы можем начать и без отца. Холодное мясо становится как сапожная подошва. Полюбуйтесь, – он поднял обжаренный кусок на вилке, – все, уже невозможно есть.

Сын, подумал я.

Наверху, получается, отец. «Жилетный», наверное, брат. С дочерью. Анна – жена и мачеха.

Молодая. Ненавидимая.

Неясной для меня осталась только женщина, сидящая за Анной. Кто она? Что она? Какое-то молчаливое существо.

И все же – от что значит тесное общение с выдающимся детективом! Не прошло и десяти минут, а я уже могу сказать, кто кому кем приходится.