И вот наконец они, сдав семестровые зачёты и экзамены, в предпразднично-радостном настроении приехали домой.

– Ух, какие вы холодные! – приговаривала мать, целуя дочерей. – Давайте согревайтесь теперь.

Канун Нового года выдался морозным, а до него гудела-выла вьюга так, что страшно было высовывать нос из тёплого дома.

– Мамочка, – обратилась старшая дочь, – а чего ты такая грустная?

– Даже скучно смотреть на тебя, – подхватила другая.

– Я не грустная, а задумчивая, – улыбнулась она им.

– А отец придёт к нам на Новый год? – поинтересовалась старшая.

– А давайте мы ему позвоним, – предложила младшая.

– У отца телефон не отвечает, – опередила их мать.

– Жаль… Досадно… – сожалели дочери одна за другой.

– Не сожалейте, он найдёт себе, где и с кем встретить Новый год… Вернее, уже нашёл.

– Мамочка, ты об этом… о нём говоришь так спокойно, как о прошлом, – заметила старшая дочь.

– Вернее, как будто его и не было у нас, – уточнила младшая.

– Нет, хорошие вы мои, он прошлое не для вас, и у вас нет… не должно быть никаких оснований думать о нём, как будто его вовсе нет…

– А мы и не думаем так, – поспешила оправдаться старшая, не дав договорить матери. – Так ведь, сестрёнка?

– Так, так… – подтвердила младшая.

– Вот и прекрасно!.. И нечего друг другу портить настроение в этот день.

В предновогодний вечер Раиса Владимировна созвонилась с сестрой. Они радостно поздравили друг друга с наступающим Новым годом. На поздравления сбежалось два дома: Наталья и Ольга – с одного, а Темир Ахмедович и Амина – с другого. Затем Раиса Владимировна уединилась в своей комнате, а Татьяна Владимировна – у себя, и между сёстрами завязался секретный разговор об Ильмутдине, который часто спрашивал о Раисе. Она в свою очередь осведомилась о нём, о его здоровье. Раиса Владимировна знала, что через мужа сестра обязательно передаст об этом Ильмутдину. Раиса Владимировна как бы вдруг почувствовала, что сама уже заболевает им. Она ощутила это ещё тогда, когда они увиделись впервые, и теперь эти чувства лишь усиливались…

Прошли первые новогодние дни. В доме установились скука и тишина. И вскоре, перед отъездом дочерей в город, мать заявила им, что намерена подать на развод с отцом. Дочери такого не ожидали, они потеряли дар речи. Развод родителей казался им ужасным делом.

– Но это неизбежно, – строго заключила мать.

Дочери уехали в город, увезя с собой оскорбительную мысль о разводе родителей.

А между тем их отец отпраздновал новогодние дни в кругу новой, ещё не оформившейся семьи. Но всех их смущала мысль о том, как им, Ивану и Дарине, предстоит создать новую семью: зажить мужем и женой или оставаться блудными сожителями… Горюнов так и обитал в двух домах – в основном в Нижней Тавде и наездами в Велижанах.

Выйдя из отпуска, Горюнов обратился к главному врачу с заявлением о переводе его в Велижаны, в стационарную поликлинику. Но получил категорический отказ. Он волей-неволей встречался со своей женой в коридорах поликлиники и больницы. И в один прекрасный день она вошла в его кабинет и предложила подумать о разводе. Это его нисколько не удивило и не смутило, как будто этого он и ждал.

– Дочерям об этом объявлено? – только и спросил он.

– Да.

Горюнов хотел сообщить ей, что скоро станет новым отцом, но, подумав, что это её не касается, промолчал. Она вышла от него совершенно освобождённой и по-новому счастливой женщиной… Но до чего обманчиво и непостоянно настроение – тем более женское.

Развод, задуманный Раисой Владимировной, всё затягивался; казалось, он и вовсе не состоится. Мать, зная настроение своих