─ Тише! Я знаю, что ты чувствуешь. Это первые твои настоящие эмоции. Я в тебе не ошибся. Теперь ты готова принять меня в новом статусе. Когда я вновь застегну ошейник на твоей шее, ты должна будешь обращаться ко мне только на «вы» и называть «Мастером». Тебе понятно, моя девочка?

─ Да, Мастер! Я вас поняла, ─ отзываюсь я, хотя от ошейника остались только потертости на коже.

─ Хорошая девочка.

─ Почему «Мастер», а не «Господин», как в фильмах? ─ спрашиваю я, вспомнив все, что видела на эту тему в кино.

Морщится и обещает:

─ Узнаешь еще.

Проводит пальцем по отметинам на шее. Немного больно, но эта та боль, от которой в животе начинает бить крылышками стайка бабочек.

─ Перестарался, ─ его тон такой извиняющийся, что сердце пропускает пару ударов.

Перехватываю его руку ─ большую, властную, с идеально подпиленными и отполированными ногтями и принимаюсь исследовать ее пересохшими губами, пытаясь показать, что готова принять его сущность Доминанта. Лишь бы он продолжал принимать меня как наркотик. Обволакиваю внутренней поверхностью губ круглую косточку на стороне мизинца и, не отрываясь, скольжу вниз к пальцам. Прохожусь кончиком языка по ряду костяшек, ощущая волну дрожи, что прокатилась по его телу и отдалась вибрацией, которая иголочками впилась в губы. Безумно хочу посмотреть на его реакцию, заглянуть в манящие глаза, но что-то подсказывает, что голову лучше держать почтительно склоненной. Искупав в поцелуях каждый палец, отпускаю его руку.

Берет меня за подбородок и мягко тянет его вверх, позволяя посмотреть на себя. Я смотрю. Мастер. Хозяин. Или бог. Владеет мною безгранично. Мне казалось, что он покорил лишь тело, но в действительности Артём каким-то непостижимым образом стал контролировать мою душу.

Его рука на моей щеке – кончиками пальцев поглаживает стянутую высохшими слезами кожу, поощряя за послушание и терпение.

─ Теперь я вижу в тебе гораздо больше, чем три дня назад. Отныне ты моя девочка. Моя Саба!

─ Назови меня по имени, ─ умоляю я, желая вернуть хоть немного того, что было между нами до ошейника.

─ Лера, — шепчет так прочувственно, что на каждом звуке сердце пропускает удар.

Артём приводит меня в порядок, как я делала когда-то со своими куклами. Распутывает растрепавшиеся прядочки и приглаживает волосы ладонями. Обхватывает скулы пальцами и принимается увлажнять и ласкать мои губы ─ тщательно вылизывает их от краев к центру, а потом проводит кончиком языка по зубам, вынуждая их разжать. Я поддаюсь, и он, глухо постанывая, заталкивает язык в мой рот. Я смелею и запускаю пальцы в кудрявые волосы, разрушая утреннюю укладку, которая прибавляет Артёму ненужной строгости.

─ Не бросай меня, ─ шепчу я, едва он оставляет мои пульсирующие от прилившей крови губы в покое.

─ Не брошу, ─ чеканит Артём, а потом отстраняется от меня, чтобы вновь напомнить, что я должна подчиняться, а не просить. ─ Я тебе кое-что купил. Пакеты в ванной! Пойди переоденься и поедем ужинать.

Киваю и срываюсь с места. Запираюсь в ванной. Мне едва хватает терпения, чтобы добраться до унитаза. Опорожняю мочевой пузырь со слезами на глазах. Вот сижу и реву во всю мощь, пока он не слышит, и даже не могу понять почему. Потому что он снял с меня физические ограничения? Или потому, что избавил от эмоционального напряжения?

Прощупываю себя и простукиваю на предмет глубинных пустот, где скрывается потаенное. Внезапно понимаю, что на самом деле плачу от счастья. Это подтверждает глупая улыбочка от уха до уха, которую я вижу в стеклянной двери душевой кабинки. Мое старое «я» отмерло за каких-то восемь часов, а потом пришел он и возродил меня уже в роли своей рабыни. Нет, не рабыни. Он называет меня «Сабой», что бы это ни значило.