Но не для кицунэ.

Руну изнутри разрывали в клочья собственные эмоции, дышать было трудно, перед глазами все плыло. Хотелось обернуться зверем и убежать как можно дальше, чтобы никто не нашел. Никогда!

По щеке что-то заскользило, и кицунэ зло смахнула мешающую влагу. Слеза оказалась на ладони и, подняв руку, девушка с презрением уставилась на доказательство своей слабости.

Он выгнал ее. Выгнал! Избавился, как от навязчивой обслуги. От своей Варежки. Боль расколола сердце пополам. Амон должен был выбрать ее. Он должен всегда выбирать ее! Только ее!

И она побежала. Куда глаза глядят. Как будто за ней снова гнался пес, как в детстве. Только в этот раз ее пытались поймать собственные призраки, кормящиеся страхами, тоской и злобой.

Коридор сменялся другим коридором, двери мелькали перед ее глазами, сливаясь в смазанную кашу образов. В этот поздний час слуги и придворные не сновали по дворцу, потому все остались целы.

Ноги не чувствовали каменного пола. А лису душили собственные слезы и гнев.

Неизвестно, докуда она бы добежала в этот день в итоге. Завернув за один из углов уже на нижнем этаже, она была внезапно выловлена кем-то прямо на лету.

В жесткой хватке ее запястья перехватили сильные мужские руки и неслабо встряхнули хрупкое тело, вынуждая кицунэ вжаться в широкую твердую грудь и задрать голову, чтобы встретиться со злым взглядом фиолетовых глаз.

– Я предупреждал тебя, принцесса… – тихо, с укором произнес Фэйт Анкор, что знал с самого начала, чем закончится этот вечер. – Говорил тебе, объяснял, а ты все никак не уяснишь простой истины – ты для него дитя, и никогда не станешь в его глазах женщиной.

Он был не совсем искренен с девушкой, но это сейчас не имело значения. Потому что в его груди тоже кипел болезненный, ядовитый гнев, что сжигал изнутри. Гнев на самого себя, на отравляющую привязанность к той, которую должен был считать своей племянницей или, на крайний случай, дочерью.

Руна попыталась вырваться, по-звериному зашипев и оголив острые клычки.

Мужчина окинул взглядом изящное лицо и фарфоровую кожу, платье воспитанницы, его фривольный фасон и способность отлично подчеркнуть все прелести, что сейчас же захотелось спрятать от греха подальше.

Девятнадцать. Ей лишь девятнадцать. Совсем сопливая девчонка…

Пусть для ее вида это был половозрелый возраст, ирлинги в такие годы только начинали задумываться о своей самоидентификации и первых попытках подружиться с противоположным полом.

Хотя это совсем не останавливало претендентов на приданое воспитанницы Амона! Самых разных возрастов мужчины изъявляли желание познакомиться ближе с Руной и даже предлагали ей помолвку.

Они старались познакомиться с ней на балах и приемах, кому-то она даже симпатизировала.

Глупцы! Это демоница вытрепала бы их душу за месяц, а то и меньше. Они и представить себе не могли, какую дикую и опасную женщину пытаются заполучить. Гадство, только час назад Фэйт сжег одно из писем, в котором весьма взрослый и состоятельный ивори просил монарха о свидании с Руной!

– Отпусти меня, я хочу побыть одна. – Понимая, что истерикой у этого ирлинга не добьется ничего, кицунэ собрала всю силу воли и придала голосу холодности. – В этом дворце с каждым днем для меня все меньше места. Хватит носиться со мной, как с ребенком, я уже не та девочка, которую вы продолжаете видеть во мне!

Ох, знала бы она о тех мыслях, что сейчас блуждали в голове Советника. О его совестливых терзаниях, о чувстве вины и злости на самого себя. Но она не могла заглянуть внутрь сердца своего драгоценного друга, потому воспринимала его эмоции на свой счет.