День второй мы начали с осмотра сердца Парижа, с острова Ситэ. Парижане называли его ещё и колыбелью города потому, что именно здесь был построен первый французский королевский дворец (Дворец правосудия) и именно здесь воздвигнут величественный Собор Парижской богоматери. Старый Париж долгое время размещался в пределах этого острова, который изобилует массой достопримечательностей. Мы обошли весь Ситэ в течение сорока минут, но дальнейший осмотр только половины того, что упоминалось в путеводителе, занял у нас ещё полдня. Собор, не какой-то там, как говорится в незабвенном фильме, матери, а самой, что ни есть, Парижской богоматери поразил нас величием своей архитектуры, богатством декора и уникальными святынями. При осмотре этого Нотр-Дам-де-Пари мы почувствовали, надо полагать, божественную энергетику, исходящую от священных реликвий, включая терновый венец, гвоздь, которым прибивали к распятию Иисуса и частички самого креста.

Передохнув после осмотра античных парижских ценностей в нашем отеле, вторую половину дня мы решили посвятить Монмартру. Ведь именно в этом богемном районе жил Эмиль Золя, писали картины Ренуар, Ван Гог и Пикассо, творили Хемингуэй и Френсис Скотт Фицджеральд. Пока я ожидал в холле гостиницы свою жену, ко мне за столик подсела симпатичная брюнетка из тех, возраст которых визуально не определяется. Она, подсмотрев в моих руках путеводитель на русском языке, неожиданно проговорила:

– Здравствуйте, месье. Будем знакомы, меня зовут Роксана, а вас?

Мне ничего не оставалось, как назвать своё имя. Выяснилось, что Роксана, родившаяся в Ереване, жила в Париже уже больше десяти лет. Она оказалась настолько контактной, что уже через пять минут у меня сложилось впечатление, что я знаком с ней много лет. В разгар нашей беседы из номера вышла Мила и, бросив недобрый, даже подозрительный, взгляд на Роксану, спросила меня, куда я положил её сумку. Когда моя жена ушла опять в номер, моя армяно-французская знакомая поинтересовалась:

– Вы не подскажете, Семён, эта симпатичная женщина – ваша жена?

Получив утвердительный ответ, она, не без сожаления, взглянула на меня и нежным голосом проворковала:

– Кто же, дорогой товарищ, в Париж едет со своим самоваром, – что в иносказательном переводе, наверное, означало:

– Не бери с собой то, чего там, куда ты приехал, и так хватает.

Я не успел ответить, так как в этот момент, вышедшие из номера, Саша и Слава подхватили меня за руки и повели к выходу из отеля, полагая, что на этом моё знакомство с блудной парижанкой подошло к концу. Как же они ошибались. Когда на станции парижского метрополитена я подошёл к схеме, чтобы определиться, как лучше добраться до Монмартра, я услышал позади, знакомый уже, голос Роксаны:

– Я могу вам помочь, Семён?

– Нет, спасибо, – ответил я, – мы, вроде бы, справляемся, скажите только, – спросил я разглядывая схему движения подземных поездов, – на карте видно, что на Монмартре есть две остановки: одна сверху, другая снизу, где лучше выходить?

Роксана кокетливо передёрнула плечами и, не глядя мне в глаза, кокетливо прошептала на ухо:

– Не знаю, как вы, Семён, но я предпочитаю сверху.

Увидев приближающихся ко мне родственников, она поспешно вскочила в вагон уходящего метро и вместе с ним навсегда исчезла из поля зрения.

В соответствии с эротическим советом Роксаны мы вышли на верхней станции метро и сразу попали на вершину 130-метрового холма самого высокого и колоритного района Парижа. Тут же перед нашим взором предстало необыкновенной красоты, примерно стометровой высоты, белокаменное, отливающее розовым цветом, сооружение, называемое базиликой Сакре-Кер. Полюбовавшись чудесным интерьером храма, мы вышли на компактную, но многолюдную площадь Тетр, которая по совместительству являлась центром бурной богемной жизни района. Именно здесь мы пили кофе в старейшем бистро La Mere Catherine, именно здесь около двухсот лет назад русские офицеры кричали «быстро», наделив тем самым экспрессный парижский общепит этим благозвучным названием.