Конечно, отец работал на производстве. Ведь в противном случае его могли посадить в тюрьму за тунеядство. Но он просто брал дежурство, и уходил из дома на сутки, затем мог три дня работать на огороде, и продавать плоды на рынке.

По пути из школы домой, мальчик старался не думать о том, что его ждет. Самое большое счастье человек испытывает тогда, когда он может полностью насладиться данным моментом, даже если это совсем короткий миг. И оказавшись в том самом миге «здесь и сейчас», слушая попискивание «музыканта» в ладошке, глядя на синее небо с барашками облачков, Толик ощущал себя очень счастливым. Затем был следующий миг счастья, когда он открывал кулачок и насекомое, сначала боясь поверить своей вновь обретенной свободе, ошеломленно сидело несколько секунд, а затем поднималось в воздух, скрываясь на фоне небесной синевы.

Сегодня получилось найти «божию коровку» и подставив ей пальчик, смотреть как она заползает на руку. Лапки насекомого смешно щекотали кожу, а Толик тихо приговаривал, как научили его ребята:

– Божия коровка, улети на небко, там твои детки, кушают котлетки, – шептал мальчик, – всем по одной, а тебе даже две.4

Стоило произнести «кодовое слово» «котлетки», как живот мальчика предательски заурчал, сообщая, что уже пора пообедать. Конечно, такая «роскошь» как котлетки, вряд ли ждёт дома, но тарелка супа с хлебом, скорее всего уже ожидает. И мальчик, позволив насекомому взлететь с кончика его пальца, не пошел, а побежал домой. Мысль о горячем супчике с хлебом заставила забыть огорчение от того, что сразу после этого нужно будет идти в огород и отец будет ругать сына, даже если тот остановится только для того, чтобы послушать песню скворца.

– И чего ты там нового услышал? – не мог понять мужчина, – он каждый день поёт. Ты давай, не ленись, а то до вечера не успеем закончить.

Выкопав и распродав рассаду, нельзя было расслабляться, ведь теперь грядки нужно было готовить к тому, чтобы на них высаживать рассаду огурцов и помидор, на своем огороде, которые также предназначались для продажи. Часть рассады Белкины оставляли себе. День, когда нужно было высадить растения, знали «особые специалисты». Один из братьев по вере – Мережко Владислав Сергеевич считался знатоком времени посадки. Но он воспринимал окружающих огородников как конкурентов, и поэтому никогда не делился своими секретами.

– Вера верой, братство-братством, – усмехался Кирилл, когда подрос и заметил поведение брата по вере, – а деньги всегда ближе к телу.

Кирилл всегда был очень строг в суждениях об окружающих, но очень легко прощал себе собственные промахи и нечестные намерения. Он всегда делал то, что хотел, и родителям приходилось наказывать мальчика намного чаще, чем старших. Но даже обычный ремень, которого было достаточно старшим братьям, не имел нужного действия на младшего. Как ни тяжело было отцу это понимать, но Кириллу «помогал усвоить урок» только кусок резинового шланга, который приходилось применять вместо ремня, в особо тяжелых случаях.

Когда Кирилл подрос, мать нередко выводила сына к отцу и сообщала:

– Этот твой сын чуть не сжег дом! Он развел костер на опилках на чердаке. Соседи прибежали и сказали, что у нас из чердачного окна дым валит, а дома никого не было. Если бы не соседи, тогда мы пришли бы к пепелищу вместо нашего дома.

Через короткое время, несмотря на серьезное наказание, мать снова была вынуждена подвести младшего сына к отцу со словами:

– А сегодня он разбил стекла на рамах для парников. Вот тебе твой сын, делай с ним что хочешь!

И Кирилл снова был наказан и опять ненадолго. Всякий раз он выдумывал что-то серьезное, что реально было опасным для него или для всей семьи. Родители не могли понять, откуда у ребенка настолько сильная жажда разрушения? Ведь он не только окружающим вредил, но и себе.