– Телефон оставь, – повторил он.

Матвей продиктовал. Мужчина записал имя и телефон внизу списка. Матвей догадался, что это был перечень кандидатов, которые приходили до него. И понял: шансов, что ему позвонят, не больше, чем найти в библиотечной книге сто долларов.

Ему действительно никто не позвонил. Матвей продолжал поиски упрямо, но безрезультатно. Никому не нужен был студент, который больше не хотел быть бедным.

Под воспоминания Матвей незаметно опустошил тарелку, но сытости не почувствовал. Может быть, оттого, что ел задумчиво и невнимательно. А может, потому, что суп опять не понравился. Сложно удовлетвориться тем, что не любишь.

Потом подумал, что неплохо бы выпить кофе. Но кофемашина сразу же потребовала залить воду и засыпать зерна, и Матвей передумал. В квартире было спокойно и тихо. Безразличие и сонливость охватили его. Захотелось лечь в постель, полежать и даже поспать.

Он не лег. Матвей хорошо знал: если обездвижиться, из темных уголков сознания приползут тревожные мысли. А перед глазами будет крутиться карусель сегодняшних событий, однообразно повторяясь с каждым оборотом.

Матвей пересилил сонливость и сел за ноутбук: решил разместить резюме, посмотреть подходящие вакансии и оценить ближайшие перспективы.

Однако и этого делать не стал. Подумал и отложил до завтра. Он вдруг почувствовал себя свободным. Свобода была короткой, словно пробел между словами. Но показалась длинной, как ожидание чего-то важного.

Матвей машинально открыл страницу поисковика. Потом почитал новости в попытке наполниться подробностями чьих-то проблем, чтобы на время вытеснить собственные.

Не помогло. Матвей ощущал нарастающую тревогу. Где-то внутри него словно заработал тот самый магнитофон-двухкассетник, который ему подарили в детстве на день рождения. И кто-то невидимый включил воспроизведение обеих кассет одновременно. Первая проигрывала привычные будничные ритмы. Вторая тихо повторяла одни и те же неприятные слова. И у первой хотелось прибавить громкость, чтобы заглушить вторую.

Если бы Матвей уволился сам, его бы ничего не мучило. Хотя в обоих случаях результатом стало бы отсутствие работы. Не так уж редко оболочка бывает не менее важна, чем содержимое.

На Матвея накатило противное ощущение второсортности. Как-то на рынке продавец с неохотой демонстрировал ему битые и неровные томаты, пренебрежительно называя их «некондицией». А рядом громоздились упругие, лоснящиеся и сочные плоды. Крепкие. Яркие. Востребованные. И теперь Матвей ощущал себя в той неприглядной некондиционной кучке…

Время уже близилось к четырем часам вечера. Яна никогда не приходила раньше семи. Оставалось еще три свободных часа.

В новом статусе безработного ничего не делать было неудобно и даже немного стыдно. Матвей решил навести порядок в своих бумагах. И разобрать, наконец, два ящика письменного стола, которые были забиты вроде бы нужной, но бессмысленной мелочью.

Кабинет, как его шутливо называли Матвей и Яна, находился на лоджии. У них была однокомнатная квартира, из которой получилось сделать четырехкомнатную в миниатюре. Ступенчатая перегородка делила комнату на гостиную и спальню. Глубокий встроенный шкаф-купе олицетворял гардеробную. Половину утепленной лоджии занимал письменный стол.

Гости с восторгом разглядывали сорок квадратных метров, на которых поместилось всё необходимое, и хвалили сообразительность хозяев.

«Нашли чему удивляться, – думал Матвей. – Нехватка денег открывает в людях и не такие таланты…»

Он решил начать со своего рабочего портфеля. За несколько лет во внутренних карманах и карманчиках скопилась куча ненужного хлама: старые визитки, исписанные авторучки, какие-то рекламные листовки, извещающие об огромных скидках и сохраненные «на всякий случай». Невостребованные и забытые, они давно превратились в мусор, потому что «всякий случай», как обычно, так и не случился.