Да, хоть Рамирес и окончил только самую начальную школу, а ума у него, видать, побольше, чем у меня. Ну с другой стороны, он на улице все время, а я, как дурак, все по библиотекам сидел, книжки читал. Нет бы сразу сообразить, может, Чика товар у Лохматого спер, да в свой тайник переложил? А уж потом мы с Джокером на него наткнулись? И тут еще одна теория вырисовывается: вдруг я потерял цепочку с подковкой у этого чемодана, а кто-то, – теперь уже не разберешь, Чика или Лохматый, – решили, что это владелец подковки чемоданчик спер? Подковка-то Шнурку раньше принадлежала, это же многие помнили. Выходит, что все-таки Чика? Убил, чтобы не совали нос, куда не следует? Или чемодан вообще тут ни при чем, а все из-за Маришки? Короче, без пива не разберешься.

Я и спрашиваю Рамиреса:

– Если че, как на Лохматого выйти?

А он смотрит на меня, как на ненормального.

– Если че, – говорит, – он сам тебя из-под земли достанет и порежет на лапшу и лапшу эту Анжелине скормит.

Пол-Москвы знало, что Анжелина – это бультерьер у Лохматого. Генномодифицированный. Та еще тварь. Зубы, как у динозавра! Дорогая причем, таких только очень богатые люди могли себе позволить. Ага! Или бандюки, вроде Лохматого.

– Я в курсе, – отвечаю, – но мало ли, вдруг мне с ним поговорить захочется?

– Не говори потом, что я тебя не предупреждал! Хотя… Ты потом уже никому ничего не скажешь! – усмехается Рамирес. – Иногда Лохматый по вечерам заезжает к «Снежане». Только кто тебя туда пустит?

А «Снежана» – это такой известный на всю округу клуб знакомств. Это так теперь бордели называют.

– Ладно, – говорю я тогда Рамиресу. – Спасибо за все, брат. Будь!

Короче, мы с ним расстались, и я обратно к «Закату» потопал. Хотел я у Рамиреса денег в долг немного попросить, чтобы хоть поужинать, но совестно стало. Он и так меня вон как выручил! Спасибо ему за это, век не забуду!

В животе у меня уже урчало, пить хотелось, и одна надежда оставалась, что Серега догадается с вещами мне еды хоть немного принести. Обычно для беглецов мы сами скидывались и покупали, кто что мог.

Пришел я к «Закату» как раз вовремя – полюбоваться, как солнце садится. Сразу лезть наверх не стал, немного походил кругом, посмотрел, за крышей и за домом понаблюдал, все вроде нормально было, потом наверх полез. Конечно, думал там просто вещи свои найти, разве Серега будет меня так долго ждать? А там меня Маришка ждет!

Уж как она сюда поднялась, не знаю. Я, когда в первый раз сюда лез, а было это года три назад, перетрусил так, что руки потом весь вечер тряслись. А она залезла, да еще с моим рюкзаком за плечами! Но самое трогательное было, знаете что? Что она там уснула! Там такая скамейка стоит рядом с будкой. В будке мы логово устроили, а на улице, как раз чтобы на закат смотреть, скамейку соорудили. Мы тут вчетвером даже день рождения отмечали. Я, Длинный, Серега и Шнурок. Да… А теперь остались только я да Серега. И я почему-то сразу понял, что Серега идти сюда не захотел. Забоялся. Он всегда был осторожный, как бы чего не вышло. Ну да кто его судить будет? Ему тоже как-то жить надо. А вот Маришка не побоялась, хотя знаю, сама на веревочке держалась, я как-то слышал, что Ираида советовала Ромбергу ее в централ упрятать. А она мало того, что вещи приперла, еще и наверх залезла!

Ну я сел рядом с ней прямо на бетон, смотрю, как она спит. А она хорошенькая такая… Вообще, она красится. Сильно. Иногда такое намалюет, что поди разбери, где у нее что. Еще волосы распустит, так что и лица-то не видно, одни глаза черные сверкают. И на руках много-много браслетов. Но один раз я с ней столкнулся в душевой и в первый раз тогда увидел без грима этого дурацкого. В халатике. Волосы влажные и пахнет нежным каким-то мылом девичьим, наверное, ей все-таки присылали из дома. И понял я тогда, какая она на самом деле! Красивая…