— А про кого?

И так ведь понятно, что речь не о смене темы, а лишь об имени очередного потенциального спутника жизни.

— Вообще-то к Радовой сегодня сын из Москвы приехал. Вечером заезжал навестить.

Вот теперь вилка вывалилась из моей руки самостоятельно, звякнула о край тарелки и полетела на пол.

Я чертыхнулась и полезла под стол. По телу пробегали волны невидимого жара.

Да кто там на небесах сговорился, чтобы устроить мне сегодня такую вот пытку?..

— Ма, — я старательно следила, чтобы голос мой не дрожал от эмоций, — ты вообще… ты с чего вообще о нём заговорила? Ты с Радовыми в жизни никаких дел не имела.

— Да ну неправда, Ксюш, — мама упёрла руки в бока. — Вот когда Юрка, муж её, царство ему небесное, жив был, так да, мы не общались. Он же буйный был, страх. Ну ты разве не помнишь?

Я нахмурилась:

— Да так… смутно. Никогда я их жизнью не интересовалась.

— Ну вот я тебе говорю. Он же зверюга был ещё тот. Ну вот. А так-то мы часто пересекаемся. В один салон ходим — и на стрижку, и на ногти. Ну ты же с их Максимом в одном классе училась.

Я елозила взглядом по остаткам еды на своей тарелке.

— Училась. Ма, давай, чтобы не ссориться, не будем поднимать эту тему. Ни сейчас, ни в будущем. Я с этим Максимом, слава богу, никак больше не связана. И уж точно связываться не планирую.

Знала бы я тогда, с какой жестокостью завтрашний день опровергнет моё смелое заявление…

9. Глава 9

Весь остаток дня и даже во время визита домой к матери, по которой Макс жутко соскучился и которую не видел с прошлого лета, из головы у него не шёл разговор с Артуром.

— Да ладно! Ты разве не помнишь, как мы её в школе чмырили?

Пусть в памяти не особенно много и отложилось, благодаря рассказу школьного друга он живо припомнил все их юношеские «подвиги». Вспоминал и невольно кривился от этих воспоминаний. Да уж, говнюком он всё-таки был порядочным.

— …ещё скажи, всего этого не помнишь!

— Да так, смутно… — почти не покривил душой он.

— Ну ты даёшь… я её потом после выпускного несколько лет не видел. Городок крохотный, а как-то не пересекались. Но потом она местный наш универ закончила, ещё курсы какие-то и умудрилась устроиться в мэрию. Ну и я как-то по делам туда забегал — тогда и увиделись. Короче, извинялся перед ней, конечно. Ну, типа, за нас двоих. Там, дураки были малолетние, и всё такое.

— Видимо, и мне стоило, — Макс уставился на речную гладь.

Теперь-то понятно, почему она пыталась взглядом в нём дыру прожечь.

— Ну, у тебя тогда в жизни ещё тот адок творился, — проворчал Артур. — А вот меня ничего не извиняло. Мы ж особенно жестили, когда… ну, помнишь, это ж после Графа было.

— Да, — в горле запершило. Даже после всех этих лет…

— Ну вот. Я не говорю, что это прямо вообще извиняет. Но я-то в курсе, через что ты прошёл. А из класса-то обо всём этом, кажется, никто и не знал.

Макс мотнул головой. Об этом только Артур знал и Сашка, с которым они потом в пух и прах разругались.

Артур ещё что-то вещал о бушевавших гормонах, юношеском максимализме и прочих вещах, долженствовавших, по его мнению, как-то притушить тот неприятный факт, что росли они отъявленным хулиганьём. Да таким, что отдельные жертвы их издевательств до сих пор об этих выходках помнили и выходки эти им не простили.

Вот только что касалось Стешиной… выходками дело не ограничивалось. Было ещё кое-что. Кое-что, о чём ни Артур, ни кто-либо другой, кроме них двоих, не знал и знать не мог.

Но на долгие годы произошедшее потеряло всякое значение. Он покинул малую родину и понятия не имел, вернётся ли сюда когда-нибудь.

И она. Что она здесь забыла? Что её здесь держало? Или кто? Почему не уехала? С её-то данными… странно прозябать здесь, посреди великого ничто.