Нет, совсем не то. Не моргая и не дыша, гляжу на поблескивающую в тусклом лунном свете, заползающем сквозь окно, маленький предмет в форме цветка с красной сердцевиной.

Быть не может! Мамина брошь?

Тотчас бросаюсь к ней. Бездумно, и потому тут же раскаиваюсь в содеянном.

Я понимаю, что это не настоящая брошь, а грубая подделка, лишь когда касаюсь её. Хочу выкинуть, но поздно, меня обволакивает густой сизый дым. Я теряю равновесие и падаю, когда этот дым развеивается.

Рядом раздаются пугающие звуки: звон бокалов, противный гогот басов, но всё тут же стихает, едва я отрываю взгляд от деревянного замызганного пола.

Теперь понятно, почему так жутко пахнет. Этот зал заполнен массивными столами и лавками, где сидят одни небритые и немытые мужики. Из женщин тут лишь разносчицы в фартуках и две дамы у бара в непристойном виде.

Боги! Куда я попала?

— Ого! Это что за птичка к нам залетела? — Поднимается огромный мужик в растянутой грязной рубахе. А следом за ним встают и остальные.

Вырастают один за другим, точно горы. А взгляды хищные, как у оголодавших волков, а я видимо загнанный заяц, которому сейчас придёт конец.

Страх сковывает по рукам и ногам. Сглатываю ком в горле, а чувство, будто морского ежа проглотила. Во все глаза смотрю на незнакомцев, а в голове бешено бьётся лишь одна мысль: «Бежать! Сейчас же!»

Но куда и как?

— Вот так красавица. Ты глянь, ещё и в форме, как настоящей. И сколько ж ты, конфетка, стоишь? — гаркает один. Бородатый.

— У тебя грошей не хватит. Пятнадцать медяков даю, со мной пойдёшь, — наступает на меня другой, со шрамом на щеке, а я судорожно отползаю назад.

— Остынь, Ноко, не видишь, что ли? Девочка сюда случайно попала, — раздаётся третий голос. Но кому он принадлежит, не успеваю заметить.

— А я в случайности не верю. А коль из академок она, то с ещё большей радостью эту белоручку жизни научу, — заявляет тот, что со шрамом, и у меня сердце уходит в пятки.

Он делает шаг, а я срываюсь с места и что есть силы бегу меж столов.

— Лови её! Не отпускать! — раздаётся мне вслед. Понятия не имею, кто говорит, и оборачиваться не хочу.

Вылетаю в дверь, чуть не прибив какого-то типа, и оказываюсь на улице.

Так темно, что глаз можно выколоть. Куда мне идти? Где я вообще?

— Стой! — крик в спину резко обрывает мыслительный процесс, и я со всех ног бегу, куда глаза глядят.

Улочка заканчивается быстро. Ноги скользят уже не по дорожке, а по траве. По лицу и рукам бьют ветви деревьев, но я не сбавляю хода.

Несусь как угорелая, пока не убеждаюсь, что от меня отстали.

Голосов не слышно. Шагов тоже. Я спаслась!

Или… потерялась…

Боги, где я?

Вокруг лишь деревья и ни намека на цивилизацию. Я в лесу? Откуда я пришла? Куда идти? Тут же звери дикие водятся. Боги!

Зажимаю рот, чтобы не закричать от страха. Я понятия не имею, как мне вернуться. Но и оставаться на месте не могу. Нужно идти! Куда? В какую сторону?

Бреду.

Долго бреду, вздрагивая от каждого шороха, но картина вокруг не меняется. Ноги уже ноют от усталости, и хочется упасть. Я так выдохлась, что даже бояться нет сил.

Небо светлеет, деревья редеют… Там где-то деревня или это мираж?

Носок стоптанной туфли цепляется о ветку, и я падаю, ударяюсь локтем и бедром о выступающие корни. Больно. Нужно вставать, а сил нет… Глаза закрываются… Холодно.

Холодно и одиноко.

Чувство, будто тону. Погружаюсь всё глубже в пучину без шанса выплыть обратно. И тут вдруг тепло. Будто сами боги обнимают меня, прижимая к груди, и не дают отчаяться. Боль отступает, и на её место приходит спокойствие.

— Мира. Мира, ты меня слышишь? — доносится знакомый голос.