Темно, потрепанный, родной, лишенный должных ночных фонарей район. Дом Джеймса находился примерно за единственным, но весьма длинным рядом жилых зданий. Вокруг ни души. Странно, обычно ближе к ночи просыпались мелкие торговцы наркотиками, оружием. Банды посылали своих разведчиков изучить территорию соседей, проанализировать их дальнейшую стратегию: дипломатического будь то или воинственного характера. Может быть, главный герой в какой-то неясно недавний момент перестал замечать всякого. Его чувства обострялись, наш друг вот-вот чувствовал, что произойдет апогей. Этого нужно избежать, спрятаться, снова сыграть маленького беспомощного ребенка без надежного будущего. В первую очередь будущего психического плана. Противно так или иначе доводить до конца полные варианты возможного развития души. Суицид или выпрошенное убийство в связи с резким выбором образа жизни? Еще отвратительнее ощущалось, когда все продумывалось дальше. Сознание доводило всякий возможный вариант, задавая значимой точкой отчета сегодня, до своего убийственного конца. И почему же снова безнадежность?

Джеймс разочарованно насупился, с каким-то внутренним надрывом рванул в сторону своей квартиры. Скорее к лекарствам, скорее к помощи, скорее к решению проблемы, ее исчезновению.. Или хотя бы имитации пропажи.

Имитации..

Ветер плавно переходил в неприятно холодную атаку. Главный герой всерьез стал отмечать подобные впечатления от погоды, хотя прежде никогда не жаловался на холод. Наоборот, это было лучшее, Джеймс получал искренний экстаз от наплыва циклона на город. Неспешно мужчина дошел до более или менее освещенной улицы. Снова никого. В чем проблема? Неужели и вправду здесь он был один? Один..

Джеймс прислушался. Кажется, беспокойным толковым шумом приходился женский голос. Девушка, она.. не то чтобы кричала. Однако наемному убийце впредь удалось прочувствовать все оттенки ее страданий, горя, боли.. отчаяния. Очевидно, беда состояния приключилась с ней именно тогда, когда случилась встреча с кем-то ужасным, нестерпимо жутким. То есть сейчас. В мужчине поднялся дух, он почувствовал резкий прилив уверенности в себе, тревожности, чуткости. Но все такой же какой-то потерянный и несобранный Джеймс кинулся в сторону голоса. Он бежал, рвался, крепко сжимая бутылку коньяка в своей руке как потенциальное оружие, напрочь забыв про спрятанные профессиональные ножи у себя в брюках. Дыхание почти замерло, вынужденно давая о себе знать при беге. Двигаться он стал все громче. Шумные бессильные ритмичные выдохи при быстром темпе превращались все более в какие-то несформированные сдавшиеся плевки. Девушка продолжала тихо плакать от боли. Почему никто не слышит? Где она? Невозможно, чтобы такой пронзительный крик о помощи, и никто не сообразил, не задумался? Где же все? Почему так пусто? Как и в душе. Джеймс растерянно сбавил ходу, прислушиваясь к голосу все сильнее. Девушка была везде; звуковые волны, доносившиеся от нее, хаотично и небрежно мельком меняли свою геолокацию. Мужчина не переставал дивиться, он продолжал твердо и отзывчиво ее искать. Хотя бы в мыслях. Джеймс остановился окончательно на каком-то на удивление хорошо освещенном перекрестке, почти в самом его центре. Не мог должным образом прислушаться, предположить, какую дорогу выбрать, что смогла бы привести к той девушке. Что это за перекресток? Как далеко он от дома? Где вообще Джеймс находился? Зачем он тут был? Дороги были ярко сровнены с тротуаром, здесь не было никаких условных обозначений, знаков. Один асфальт под ногами, четыре мрачных дороги вокруг, один человек. В меланхоличную мелодию девушки вдруг вмешался едва уловимый, щемящий и напряженный, мужской голос. Странно было определять, устанавливать его характеристики. Эта музыка почти не слышна, вообще возможна ли в своем исполнении? Почему Джеймс это слышит? Не говоря ни слова, окутывая жалобной связывавшей атмосферой, мужской голос жестоко и самоуверенно заявил: дама будет в опасности, будет каждую секунду страдать, пока главный герой будет безнадежно искать, потерянно кидаться на какие-то бездарные подсказки. Ее не спасти, так нельзя по условиям. Джеймсу придется принять ее ежедневные страдания из-за него же, попытаться смириться и жить с осознанным трепетным фактом. После чего все послушно затихло, изредка перебивалась по дорогам городская пыль. Ночь, вероятно, самая ее середина. Джеймс, силой сдерживая горестные гнетущие слезы, упал на колени, несчастно склонив на них свою голову и прикрыв сверху руками. Знаком этот момент? Узнаваемо то чувство, мой дорогой друг? Состояние безысходности в непреодолимо расплывавшейся ситуации. Посреди безлюдного, блеклого, монотонного перекрестка. Один. Без помощи, поддержки, защиты. Голый, совершенно. Безоружен. Всегда обязанный страдать за все ошибки, которые не были сделаны на самом деле Джеймсом. Лишь потерянное отчаянное мановение желания жить. Осталось ли сейчас? Родной приятель, насколько важна тебе твоя жизнь? Какова роль этой неразгаданной боли?