– Изгои, – задумчиво произнес Антон, – по сравнению с тем, что я услышал – мы, геи, просто в шоколаде. Многие подсмеиваются, но не трогают.

– Да что геи, просто вокруг посмотрите, – произнес Николай, – «бабки» – смысл жизни, наркота, пьянство и разврат кругом, – как Настя говорит, – что на улицах, что по «телеку», что в прессе; скоро действительно будем голышом по улицам ходить и трахаться где попало и с кем попало.

– Ну тебе-то это не грозит, голышом ходить, – вставила Анжела, – показать-то нечего. Она, было, засмеялась, но ее никто не поддержал.

– Противно, – вставил Олег. – Противно, что мы ничем не отличаемся от тех, про кого Костя рассказал. Разве что человечину не жрем да в сортирах запираемся, когда нужда, а так…

– Это точно, – согласился Роберт. – Честно скажу, как на улице бомжа увижу, так и хочется ногой пнуть, но брезгую. А подумать – в чем он виноват? Да что там бомжи! Тех, у кого «улитки» нет, мы уже за людей не считаем. Так, низшее сословие для грязных работ. Что, не так что ли? Я тебя не имею в виду, Костя. «Улитки» для нас – это гарантия защиты и свободы. А свободны ли мы? Все время под колпаком центра отслеживания. Вот он – свободен, – Роберт кивнул на Костю и посмотрел на свое запястье, где имелся маленький рубчик.

– А церковь! – вставил Олег. – Мать моя – верующая. Приходит домой и плачет. Я один раз спрашиваю: «Чего случилось-то?», а она говорит: «Грех-то какой, прямо у храма с лотка порнухой торгуют». А там, в будущем, кресты, самопожертвование, прямо мороз по коже. Ты-то чего молчишь, Насть?

Настя обвела всех взглядом, на секунду задержав его на Косте.

– Да я просто в шоке, ребята, я просто не узнаю вас.

– Да, – вздохнул Иван. – Вот тебе и Академия Культуры. Где она, культура?

– Эй, вы! – Из дверей дома вывалилось трое: два парня и девушка.

– Нам для групповушки народа не хватает! – крикнул один из парней.

– Что и требовалось доказать, – заключил Роберт. – Пошли вы! – бросил он громко.

– А это кто? – трое подошли к компании, девушка указывала на Костю.

– Константин, – представился он вставая.

– А ты хорошенький. Я Света, а это Андрей с Виталькой. Чего вы здесь приуныли? – Она взяла со стола бутылку химического вина и сделала булькающий глоток из горлышка.

– Да ничего, – тихо произнес Игорь, – без вас тошно. Где, кстати, Карина?

– Да там она, визор смотрит. Я мимо проходила, там какой-то мужик с серьезной мордой вещает о какой-то вселенской экологической катастрофе. Что-то там насчет надвигающегося всемирного оледенения или ледникового периода и потопа… Она же у нас чудная, новости не пропускает. В гуще событий, говорит, должна вертеться. Надо, говорит, это начинающему журналисту.

Но ее уже никто не слушал. Все повскакивали с мест и рванули в сторону дома.

В студии сидели двое: журналист и академик Академии Наук России.

– Так вы утверждаете, – уточнял журналист, – что резкое изменение климата, ожидающее нас вскоре, имеет непосредственное отношение к глобальному океанскому конвейеру – течению по сложной замкнутой кривой через все моря и океаны Земли?

– Совершенно верно! – Академик поправил очки и откинулся на спинку стула. – Это течение согревает значительную часть северного полушария, унося на север теплые тропические воды и принося оттуда в тропики холодные массы воды. Достигая Исландии, это поверхностное течение отдает в атмосферу тепло на севере, за счет которого в Европе поддерживается умеренный климат. Далее остывшая вода опускается на дно, – холодная вода плотнее теплой, – и именно это ее вертикальное перемещение задает ход всему «конвейеру», переносящему теплую воду на север, а холодную – на юг.