К слову, промежуточное положение между той и другой группами занимают бесы с чертями – все мы помним пушкинскую сказку о Балде и глупом черте, основанную на фольклорном материале, но тот же фольклор знает и других чертей – кровожадных, свирепых и чрезвычайно злокозненных.

Такое разнообразие персонажей и их функций наглядно показывает, что фольклор – живой «организм»: одни представления в нем со временем ослабевают и стираются, переносятся в область, как говорили в XIX столетии, «народного вымысла», тогда как другие, наоборот, сохраняют живучесть на протяжении столетий, перетекая порой в новые формы – в частности, в ту же городскую легенду (тут сразу вспоминаются расхожие современные слухи о барабашках и полтергейсте, но не только о них). В науке эти городские легенды и прочие формы современного фольклора обозначают общим термином «постфольклор».

Конечно, эта книга представляет собой не более чем обзор народных верований, подтвержденных документальными источниками, и ни в коей мере не претендует на исчерпывающую полноту описания. При всем том в ней отсутствуют произвольные реконструкции, которыми довольно часто грешат многие нынешние – в первую очередь сетевые – публикации о «древней славянской мифологии», и читатель может не опасаться недостоверных сведений.

Казалось бы, чуть перефразируя популярный комедийный фильм, «космические корабли вот-вот начнут бороздить просторы Вселенной», а значит, русский фольклор и фольклор вообще заодно с мифологией могут заинтересовать только специалистов, но мы живем в очень любопытную эпоху, когда все больше становится понятно, что прошлое – непременный залог будущего, что изучение своих «корней» необходимо для лучшего понимания себя, а поверья, приметы, способы домашнего лечения и иные составляющие общего понятия «фольклор» продолжают наполнять сегодняшнюю жизнь и расцвечивать повседневный житейский опыт яркими красками.

Фольклор – вовсе не что-то омертвелое; он составляет основу и суть всякой культуры, сколь угодно высокой и технологичной, и развивается вместе с ней. Говоря о фольклоре, будет справедливо повторить слова Корнея Чуковского о языке, – живой, как жизнь.

Нечистая сила как часть русского фольклора тоже по-прежнему с нами, доказательством чему служат многочисленные книги, фильмы и компьютерные игры последних десятилетий. Да и редкий детский праздник, редкий спектакль для «младшего школьного возраста» на сказочную тематику обходится без участия Бабы Яги или Кощея. Вопреки шуточной песне Владимира Высоцкого, цитата из которой стала заглавием этого предисловия, нечистую силу отнюдь не забыли, о ней помнят – хотя бы даже когда чертыхаются, ничуть не задумываясь о том, что взывают к нечисти, – и все чаще пытаются узнать, какова она была в своем исконном виде.

А потому – добро пожаловать в мир русского фольклора!

Пожалуй, с такого или похожего зачина, где встречается множество традиционных фольклорных формул, могла бы начинаться волшебная сказка, героем которой (именно героем, а не противником героя, как во всех известных сказках подобного рода) выступал бы Кощей Бессмертный. Сегодня, если спросить о Кощее едва ли не любого жителя России, этого сказочного персонажа во всей красе его злодейского облика наверняка назовут «повелителем русской нечисти». Между тем, если оставить в стороне представления современной массовой культуры с ее текстами и фильмами и обратиться к первоисточникам, о Кощее известно удивительно мало – во всяком случае, явно недостаточно для того, чтобы с уверенностью отдавать ему всю полноту власти над русской нечистью. Так почему же Кощей в наши дни сделался главным злодеем русского фольклора? Попробуем разобраться.