– Знаю. Но как я могла это пропустить? – Девочка загрустила. Бровки нахмурила… – Я же никогда не видела, как вы с папой целуетесь! Хотела фотографию на память. Мы ее потом распечатаем и повесим на стену!

– Нет! Убери телефон, пожалуйста. Отключи его! И неделю не включай!

– А вампира лечить будем?

– Ты посмотри на нее! Как горох об стену! – Фаина поднялась с колен, почему-то обращаясь ко мне с жалобой.

– Ну… Человек в стрессе… Она растеряна и не знает, как реагировать на все…

– Ты шепелявишь. Я тебя так сильно приложила, что ли?

Внезапно на ее лице проступило нечто, похожее на сочувствие… И… на жалость?

– Ты знаешь, как лечат травмы языка? Мамуль? Или у него и так все должно зажить?

Искорка чего-то доброго между нами с Фаиной тут же испарилась – ее опять спугнула Агата.

– Нет. Собираемся.

– Куда? Зачем?

– Поедем зашивать ему раны на языке.

– Что? Как? Прямо зашивать?! – Детеныш не испугался. Он был рад еще больше!

– Тебя тоже доктору покажем. Попросим, чтобы рот заштопал.

– Нет! Не надо! Я же не смогу ни есть, ни пить!

Язык распухал, кажется. Я с трудом его поворачивал во рту… Только помычал: в знак протеста, что детей так пугать нельзя! Это же травма психическая на всю жизнь!

Но меня никто не понял, не пожалел и не услышал…

Фаина носилась по квартире, что-то собирая. Агата бегала вслед за ней, уговаривая:

– Мам, ну, давай, хотя бы только наполовинку? Я же не смогу с друзьями общаться, а для детей это важно, ты сама говорила!

Забрел на кухню, набрал в рот холодной воды… Пополоскал – чутка стало лучше.

– Где твоя одежда? Почему ты голый ходишь по моей квартире? Куда дел рубашку и все остальное?!

– Как настоящая жена… Пилишь уже… – Не факт, что она разобрала мои слова. Но недовольно поморщилась.

– Мам, я ее положила в стирку. И пятна побрызгала средством – все, как ты меня учила.

– Понятно.

Фаина горько глянула на машинку, на которой оставалось время – больше часа… На меня посмотрела…

– Пойдем. Сейчас придумаем что-нибудь…

Сейчас она тут была главной. Я бы, может, и попытался поспорить – да без толку. Меня все равно никто бы не послушал.

– Папа, а ты мычишь прикольно… Покажи мне язык, ладно? Интересно, как он выглядит…

– Агата, оставь в покое человека. Не видишь, ему больно? – Фаина что-то мне протянула. Нечто… Очень странно и стремное… – Надевай. Нам срочно нужно в больницу. А в этом переднике и тапочках тебя пустят только в дурдом!

– Я его отвлекаю от боли. Все, как ты меня учила! Ой, мама! Ты хочешь нарядить его в ЭТО?!

Стоп.

Стоп-стоп-стоп!

Чему она так поразилась?

– Нет! Я это не надену!

На огромной, безразмерной и бесформенной футболке резвились две кошечки – розовые, в стразах и бантиках.

– Придется. У меня ничего больше нет, чтобы налезло на тебя. Могу предложить дождевик…

Господи.

Я ведь просто хотел развестись! Развестись с женщиной, которую никогда в жизни не видел!

– Или поедешь голым?

Пожал плечами.

В принципе, я себя не стесняюсь. И не зря же занимаюсь в спортзале: видимо, я всю жизнь готовился как раз к такому случаю! Хотел раздеться и щеголять своим торсом при всех!

– Нет. Не поедешь. У нас маленький городок. Не хочу позориться.

Фаина решила все. За всех. Мне вручила девчачью футболку, Агате вручила джинсовый комбез и отправила переодеваться… Сама на секунду спряталась, а вышла… в рубахе с черепами и штанах, увешанных металлическими заклепками…

– Я тоже хочу быть нарядным…

– Вот когда язык свой в порядок приведешь, тогда и будешь выпендриваться, понял? А сейчас – веди себя послушным паинькой.

Шикарная компания.

Я с розовыми кошечками, Фаина – в образе рокера и с синими волосами, и только один ребенок – нормальный.