Злился ли он на нее? И да, и нет. Нет, потому что опять-таки поступил бы как она. Да, потому что не имела права лезть с ненужной сердобольностью и милосердием. А по сути все равно. В следующий раз он закроет дверь. На плите звонко засвистел чайник.

– Чаю? – пискнула она, и добавила твердым голосом:

– Или чего-нибудь покрепче?

Не ответив он ушел курить на балкон.

Пару минут Алена переминалась с ноги на ногу. Ее тело оцепенело от происходящего. Она металась мысленно между двумя картинами: застигнутый врасплох супруг и полутруп в чужой ванной комнате. Порой она специально переключалась на образ Димки в объятиях Жанны, чтобы хоть как-то вытеснить синеющее лицо из своей памяти. Она даже не могла вспомнить, как зажгла горелку под чайником на плите. Горячий чай – хорошо, но вряд ли сильно поможет сейчас. Она принесла из прихожей свой пакет и с тяжелым вздохом извлекла шампанское и клубнику. С бутылкой пришлось повозиться. Проволока легко поддалась. Пробка сидела слишком крепко.

Вскоре в кухню вернулся Михаил и молча забрал у девушки шампанское. Раздался хлопок, бутылка тихо вздохнула. Он достал из белого навесного шкафчика фарфоровую кружку в голубой горох и наполнил ее шипящим вином.

*****

Обхватив кружку ладонями, Алена пила шампанское маленькими глоточками, давилась кислой клубникой и старалась не смотреть на мужчину. Михаил сидел напротив у окна, медленно потягивал коньяк из большого квадратного стакана и казалось совсем забыл о своей гостье.

– Зря отказались от шампанского. Родители с шестнадцати лет стали разрешать мне немножко по праздникам. Мне оно никогда не нравилось. Горький привкус, голова мутная от него. А сегодня очень даже ничего, вкусное. И такое тепло приятное разливается по телу.

Михаил окинул женщину тяжелым взглядом. Господи, откуда взялось это инфантильное существо?

– Чувствую, скоро мне придется делиться с вами коньяком, – хрипло сказал он.

Алена смущенно покраснела и с этой минуты старалась пореже прикладываться к бокалу.

– Кстати, Михаил, – после долгой паузы представился мужчина.

– Знаю, – она улыбнулась.

А он все думает, насколько надо быть безбашенной, чтобы сначала зайти в незнакомую квартиру, а потом распивать с незнакомым мужиком с явно пошатнувшейся психикой. Он пригляделся к ней в надежде вспомнить. Когда спектакль заканчивается, и артисты выходят на поклон, он вглядывается в лица людей.

Память у него хорошая. И сейчас ее лицо ему действительно показалось знакомым. Забавно, поначалу он решил, что перед ним жалкая серая мышь. Но чем больше он на нее смотрел, тем больше понимал, женщина с лоском. Искусный макияж, легкий и прозрачный, освежал лицо и подчеркивал ее милые черты. А волосы… густые, тяжелые, ухоженные. И наверно мягкие.

Ему нравилось ее платье, хоть и простое, но явно недешевое. Благородный отблеск жемчужных бусин скромно свидетельствовал о том, что ожерелье не имитация. Никакие другие побрякушки типа серег, браслетов не перебивали мягкого сияния жемчуга. Из всех украшений лишь бусы и широкое обручальное кольцо…

– А я вас не знаю.

– Алена, – девушка выдохнула.

– Вы ходите в театр?

– Нет.

Естественно, не ходит. Значит, видела по телевизору на местном шоу или читала где-то. В кухне вновь повисло молчание. С каждым глотком Михаил оживал. Изможденный организм, наконец, отпустила многодневная тряска. Рассудок прояснялся, и голова не гудела, только снова начала болеть от звенящей тишины. Ему вдруг сильно захотелось, чтобы все вокруг загрохотало. Неважно: музыка, фейерверк или гремящий на всю улицу мотоцикл, разгоняемый беспечным малолеткой.