Загоревала старуха. Ходит по холодной избе, неприкаянная, и охает. Где бы тепла раздобыть, чем бы воду в ледяном колодце начерпать, как бы чаю нагреть да хлеба испечь? А в доме пустота, только по полу вчерашняя рассыпанная мука белым снегом стелется, еще сильней тоску нагоняет.

Но погоревать ей толком не довелось. Громкий детский смех, раздавшийся за окошком с серыми занавесками, оторвал ее от мрачных мыслей. Сильно разозлило такое надругательство Марью Гавриловну. Она тут пропадай, а там веселятся непонятно чему. Вооружившись гневом и старым зонтиком, она отправилась во двор проучить негодников. Дверь толкает, а открыть не может: примерзла деревяшка за ночь. Что же делать-то? И тут в окошко ударилось что-то тяжелое, чуть стекло не разбилось. Старушка оглянулась, и снова бац – удар. Это мальчишки-сорванцы по окну снежками стреляют.

Терпение бабы Горевухи лопнуло, а возмущение придало силы. Одним рывком выбила она неподатливую дверь из ледяных тисков. Однако грозно поругаться и выплеснуть на обидчиков свое раздражение она, к несчастью, не успела. Стайка мальчишек с веселым смехом мигом разлетелась, словно снежный ком, в разные стороны. Только их и видели.

Надо сказать, дроздовские дети не всегда были балованные и непослушные. Если было нужно, любой даже самый заядлый шалун мог сделаться серьезным и воспитанным. Такие чудеса нередко встречались в сельской школе.

Анна Андреевна, добрая и приветливая, но строгая и неподкупная учительница, начала урок не совсем обычно. Она не стала вызывать учеников к доске и не спросила, все ли справились с домашним заданием.

– Сегодня мы поговорим о добрых делах, – сообщила она классу и внимательно оглядела ребят. – Скажите мне, кто из вас может похвалиться, что сделал доброе дело, ну, скажем, вчера или на днях?

Ученики оживились. Конечно, за такие ответы оценки ставить не будут. А похвастаться перед одноклассниками дело нужное.

– Я вчера весь наш двор от ворот до самой бани от снега расчистил, папке помогал, вот, – бодро отчитался маленький веснушчатый мальчишка. – А потом еще и соседу помог, дядя Гоше. У него нога больная, он плохо ходит.

– Молодец, Миша, – похвалила Анна Андреевна. – А ты, Максим, чем можешь нас удивить?

– А я вчера откопал в снегу колесо от телеги Фрола Макарыча. Он его потерял, а сам найти никак не мог.

– Это хорошее дело. А еще кто-нибудь может рассказать нам о своих добрых поступках?

– Я могу.

– И я.

– Давайте по очереди.

– Я, Анна Андреевна, пустила к нам в дом бродячую собаку. Она чуть не замерзла совсем на морозе. Мама сначала отругала меня, а потом тоже пожалела собаку. Я назвала ее Морозяка, и она осталась у нас жить.

– А я птичку покормил на нашей улице хлебом и просом.

– А я младшего братишку Саньку отвез на саночках в детский садик.

– А я помог бабушке дойти до дома. Она шла по дороге, поскользнулась и чуть не упала.

– Чья же эта бабушка, Ваня? Ведь у тебя нет бабушки.

– А это не моя. Она ничья. Это Горевуха, то есть Марья Гавриловна.

Ваня потупился, замялся немного, а в классе послышался смех.

– Ха-ха! Горевуху спасал. Так ей и надо, пусть себе падает. Она противная.

Учительница рассердилась.

– Как вы можете так говорить, – сказала она в возмущении. – Добро нужно делать всем и всегда. Его каждый заслуживает.

Никто не стал ей возражать.

Добрые дела в Дроздах любили делать не только дети. Их мамы и папы, тети и дяди, бабушки и дедушки частенько помогали и своим родственникам, и своим соседям, и соседям с других улиц, а то и вовсе чужим людям. Так, с приходом холодов в селе Сафроново, что за лесом, в часе езды верхом, замерзла в реке лодка, зажатая льдами. В ту пору как раз проезжали мимо на санях два брата-дроздовца. Они и помогли местным рыбакам-неудачникам вытащить лодку на берег. За это сафроновцы дали им целую корзину свежевыловленных лещей.