С годами я начинал понимать, почему наши предки решили застроить страну высотными конструкциями. Во-первых, это защищало людей в случаях землетрясения или цунами, с учетом использования передовых технологий в строительстве, обеспечивающих безопасность жителей. Во-вторых, опять же, на десятки лет отпадала необходимость строить новые дома, ведь в одном небоскребе могли проживать одновременно несколько сотен людей. И это как раз приводило к тому, о чем я бы не сказал вслух: централизация такого количества граждан Брахмана намного упрощала слежку за ними. Особенно, если учесть стремление каждого занять этаж повыше.

С популяризацией понятия «небожитель» только укрепилось и так существовавшее мнение об избранности, статусности тех, кто живет в небоскребах. А так как в высотных зданиях сейчас жили все, то стало развиваться и укрепляться суждение: чем выше ты живешь, тем престижнее. Проживание на нижних этажах и даже пребывание на земной тверди осуждалось как пережиток прошлого, вульгарность и являлось синонимом бедности. Ведь человек опускается. А зачем делать это, если существуют небоскребы с площадками, на которых вырастили лес, разместили целое озеро, построили все: от парков развлечений до улиц, скверов и площадей? Внутри меня тревожно свербило при мысли о том, что многие люди рождаются, живут и умирают, так и не видя земли, не ступая на нее. Не позволяя соленым волнам омыть их ноги.

Абсурдно? Абсурдно. Но я уже давно понял, что если тысячу раз повторить человеку даже такую несусветную чушь, то он в нее все равно поверит. И тогда человеку можно будет внушить уже все, что угодно.

– Красиво, – согласился Юрий, – Но он такой же, каким был вчера и будет завтра, – глава «ЗАСЛОНа», несмотря на всю свою креативность, романтиком не являлся.

– По поводу завтра…не расскажешь мне про «Лотос»? – начал я подначивать друга.

– Нет, – усмехнулся Юрий. – Иначе ты заскучаешь на заседании и тебя снова заворожит вид.

– Скука, – теперь я усмехнулся. – Нет ли у тебя изобретения, чтобы избавиться от нее?

– Увы, дружище, – развел он руками, – все давно придумали до меня. А если я посоветую тебе игру, то ты в очередной раз меня пошлешь.

– И что ты мне посоветуешь? – поинтересовался я.

– М-м-м, – протянул Юрий, якобы глубоко задумываясь, – семью?

– Снова жениться? – я искренне надеялся на идею поинтереснее.

С Алией мы развелись около шестидесяти лет назад. Я не чтобы жалел об этом, как и она. С нами случилось то же самое, как и с большинством современных пар, – мы приелись друг другу. Изучили себя вдоль и поперек. Пытались добавить новизны в отношения, но и она устаревала. Цеплялись за отголоски чувств лишь для того, чтобы те в итоге утянули нас на дно. Нам стало скучно и вместе, и по одиночке.

– А почему нет? Ты не так уж и стар, – конечно, сто девяносто семь лет в наше время является средним возрастом, а поздней старостью считается двести пятьдесят и более. – Ты не думал о детях? Тесты показали ведь, что тебе можно стать отцом. И у Алии все было хорошо, и совместимость у вас присутствует.

– Мы обсуждали с ней это и пришли к выводу, что ребенок наш брак не спасет.

Я не мог избавиться от мысли, что когда-нибудь мой ребенок повзрослеет и пойдет по моим стопам. Просыпаться и засыпать с горьким привкусом скуки на губах, испытывать разочарование в каждой вещи, претендующей на новизну и оригинальность, мечтать о такой малости, как шаги босыми ногами на влажный от морской воды песок. Может, я зря беспокоюсь, и мое дитя будет жить совсем по иным правилам и даже получать от них удовольствие, но никто никаких гарантий мне не давал. Мне вспомнилась моя мать, Пинна, и ее маленькая коллекция из восьми бумажных книг. Ох, как она боялась, что после смерти я избавлюсь от них, как от пережитка далекого прошлого, а мои дети даже не узнают о существования книгопечатания.