– Он попросил у меня прощения, когда протрезвился на следующее утро… ведь Мухаммад из тех, кто напивается вдрызг и творит что в голову взбредет, а на следующий день сожалеет и кается. Я все-таки попросила его разрешить мне поехать к брату, и он разрешил… но, если бы тот молоденький слуга не спас меня, я бы сегодня тут с вами не разговаривала, сестрицы родные.

– Не боишься возвращаться к нему?

– Я не вернусь, знаю, что детей своих уже никогда не увижу… а все равно не вернусь!

– Смелая!

– Я вовсе не смелая, а всего лишь сестра каида Каср-Йанны. Будь я простолюдинкой в этой деревне, еще как вернулась бы, как послушная женушка.

– А брат не отправит тебя обратно? – подключилась к разговору Джаля, она удивилась, поняв, что Маймуна надеется, что брат поддержит такое непристойное по мнению Джали своеволие.

– Али поклялся, что не отправит.

Женщины замолчали, будто под навесом потянуло тревогой из-за поступка Маймуны.

– Надира, сестричка, твой брат правильно делает, что не дает тебя в жены первому встречному. Видела мои запястья? Видела, что бывает, когда попадаешь в руки не тому человеку? А к тому же, ты заслуживаешь большего… намного больше того, что может дать тебе рабад. Заурядные мужчины не достойны тебя, дочка.

– Да кто заинтересуется девчонкой из простонародья?

– Да сам великий каид! – с неожиданной готовностью произнесла Маймуна, будто с самого начала ждала случая сказать это.

Надира смущенно рассмеялась, потом сказала:

– На Сицилии не много великих каидов осталось, не считая твоего мужа, твоего брата, да еще…

Она не договорила, у нее вдруг промелькнула странная мысль: Маймуна приехала к ней, говорит от имени и в пользу своего брата. Ее охватило беспокойство, она разволновалась и так встревожилась, что не могла больше произнести ни слова.

– Надира, милая, ты отчего затрепетала? – спросила у нее Маймуна и погладила по щеке.

Джаля смекнула раньше дочери, зачем пожаловала Маймуна, она забеспокоилась.

– Надира, тебе как будто неприятны добрые слова Маймуны, – пристыдила она дочь.

– Ты по какому делу приехала? – серьезно спросила Надира и сглотнула слюну.

– Посмотреть, правду ли сказывают про Надиру из рабада. Тебе неприятно?

– Да нет! – отозвалась Надира и нервно улыбнулась.

Маймуна уговорилась с братом, что, если ее мнение о Надире окажется благоприятным, то она сделает так, чтобы девушка пришла в комнату подавать мужчинам на стол, а главное собственноручно подаст какое-нибудь яство каиду.

– По-твоему каид Каср-Йанны поедет в рабад без всякой причины? Надира, Али будет бесконечно счастлив, если ты сама накормишь его из своих рук.

В глубине души Надире не хотелось идти к каиду, не потому что идея Маймуны ей не нравилась, а из-за того, что дело было серьезное; она накрыла лицо, взяла из рук служанки сладости с фруктовой горчицей, медом и пряностями и понесла в комнату, где беседовали мужчины.

Каид, как только увидел подходящую к нему Надиру, прервал разговор; это был знак Маймуны, что смотрины девушки прошли успешно.

Умар замешкался, но тут же догадался об истинной причине визита своего господина.

Надира опустилась на колени перед каидом, взяла с подноса кусочек сладкого и поднесла каиду ко рту, он нежно перехватил ее руку – она даже подумала, что в чем-то сплоховала – и, не отрывая взгляда от ее распахнутых глаз, заговорил на память стихи: