– Сестру Умара пообещали в жены каиду, – начал он разговор, сообщив новость, которую все уже знали.

– Отец, да об этом вся деревня говорит! – отозвался Коррадо.

– «Надиры небосвод и бирюза очей ее», – добавила Аполлония, потирая руки, чтобы стряхнуть налипшую сажу, она и не знала, что лицо у нее еще чернее.

– Вот бы и тебе каида подыскать, доченька.

– Да что вы говорите, отец? – растерянно спросила Аполлония, она смутилась и стушевалась.

– Ну понятно, христианского каида, – продолжал Алфей.

– Христианских каидов нету, – откликнулась Катерина, от которой дочь унаследовала фигуру и характер, но теперь на Катерине сказывались и годы, и бедное житье.

– Ну ясно, что не каида, а все равно хочу найти хорошего мужа для Аполлонии.

– Отец, да мне и с вами хорошо! – ответила девушка и мельком глянула на Коррадо.

Ее уже много лет терзало опасение, что придется однажды расстаться с семьей, а значит и с Коррадо, но теперь это опасение стало конкретным, отец изъявил волю, и она почувствовала, что никак не может воспротивиться. С другой стороны, единственным ее оружием было объявить о своем чувстве к Коррадо… но это пугало ее еще больше.

– Не говори глупостей! Никому не хорошо «с вами» в твоем возрасте. Коррадо с Микеле подыщут тебе жениха… из подходящих, само собой… не каида… а все-таки самого гожего из претендентов.

– Но отец, на что вы собираетесь свадьбу играть? Не видите, какая на нас одежка? – заспорил Микеле, он встал и давай вертеться и показывать дыры и заплаты на своей тунике.

– Аполлония – девушка красивая, ничем не хуже сестры Умара. Не будь мы одеты в тряпье – а мы только тряпки и можем себе позволить – она тоже нашла бы себе каида, – отозвался Алфей, повысив тон голоса.

– Вы говорите как любящий отец, но все, чего я хочу для себя, и правда уже есть в этих четырех стенах, – сказала Аполлония, погладив отца по руке, чтобы он не горячился.

Она силилась не смотреть на Коррадо из страха, что все поймут, что она имела в виду своим ответом.

– Ну ладно, отец, скажите, нет ли у вас кого на примете, и мы с Микеле обустроим дело.

Когда Аполлония услышала эти слова от Коррадо, у нее упало сердце. Она годами надеялась, что ее брат почувствует к ней страсть более высокую, чем семейная привязанность, которая установилась за двадцать лет жизни под одной крышей. Она придумала сказку, а теперь весь ее замок рушится. С этого момента взгляд ее стал блуждать в пустоте, она вперилась глазами в невидимую точку за дверью.

– Среди христиан Каср-Йанны я не вижу никого, кто мог бы жениться на Аполлонии, чтобы мы хоть немножко разжились.

– Алессандро! Я сам видел, как он за ней приударял, – предложил Микеле.

– Он бабник, – возразил Коррадо.

– Да какая разница? – отозвался Микеле.

– Разница, потому как пороки дорого обходятся.

– Верно говоришь, Коррадо. А к тому же, он уже три раза пытался объегорить меня на рынке. Нет, в Каср-Йанне нету никого. Хочу, чтобы вы, как пройдет Христуйенна50 и в полях работать не будут, пошли в иклим Демоны, там народ доселе по-гречески изъясняется, и христиан больше половины. Пойдите туда и сыщите вашей сестре жениха… а после и про самих себя покумекайте.

Коррадо с Микеле переглянулись, и вдруг грохнули хохотом от мысли, что придется искать себе невест.

– Коррадо, ты бывал в тех местах; что расскажешь про тамошних красоток? – воодушевленно спросил Микеле.

– Мне девять лет было.

– Ну ты же помнишь тамошних баб…

– Помню горожанок Раметты51… светлолицые да кареглазые!

– Хватит вам! – вмешался Алфей и добавил: – Сколько раз наказывал не поминать про те годы? Коррадо считай, что родился в нашем доме!