- Поздравляю с магическим истощением, Ингури, - пробормотала я.

Уже почти поверила, что отката после подлой выходки Миклауха не будет… Ага, размечталась, как же. Пламя, теперь только бы до кровати добраться… Честно, думала – промажу. Но когда качнуло и клюнула носом, с размаху приземлилась щекой на подушку.

Если бы только снять корсет… на секундочку… резерв мгновенно восстановился бы… Но нельзя. Нона, конечно, не сдаст, и мне сейчас стыдно, что раньше я допускала такие мысли. Но, с другой стороны, а как мне было ещё думать? От меня не скрывалось, что меня поселили в одной комнате со старостой, которая устойчива к магии фениксов, но которая, конечно, сразу сообщит декану о нарушении.

Вот только в академии и без Ноны заметят. У меня после появления в академии с Адингтонами доброжелателей уйма.

Нельзя…

Губы сами собой беззвучно прошептали заклинание призыва из книжки. Просто захотелось почему-то убедиться, что помню его наизусть. Всё равно без магии ничего не выйдет…

- Ааум А Хуум Вежа Пвофисе Пема Йоха Хуум…

Перед мысленным взором в нахлынувшей темноте вдруг закачались на переливчатых хвостах оба змея, те самые, из воспоминаний Фирузи. Бледные, еле-еле заметные. И очень печальные.

Распахни крылья, Птица...

Птица… ты слышишь нас?

Распахни крылья!

Она не слышит…

Не слышит…   

Остатками сознания я обнаружила, что пальцы скользят по застёжкам.

Застонав, заставила себя открыть глаза и пошерудить в тумбочке у кровати. Шердыхнувшись, нащупала, наконец, то, за чем полезла... Спустя минуту я уже накинула на запястья блокираторы. Руки сразу вытянулись по швам.

Поза «навытяжку» для меня привычная – так получилось, что в Пансионе я долго боролась с подсознательным желанием снять во сне корсет. Привычная, да… но очень уж унизительная. И давящая такая.

Тяжело выдохнув, я разжала кулаки, и понеслась, наконец, в темноту.

11. Глава 10

Ингури

Снова тот самый коридор. И впереди, как и днём, когда отключилась от бесстыдных ласк «золотого наследника» сверкает, искрит, переливается ртутно-огненной дымкой… зеркало. То самое…

Чем ближе я подхожу, тем очевиднее становится: лучи света, вопреки всякой логике, исходят изнутри, пробиваясь сквозь преграду, прокладывают себе путь сквозь тьму... и тьма расступается. Отступает…

Но даже издалека видно, как ртутная поверхность зеркала сопротивляется свету изо всех сил! Пытается сдержать, притупить, преломить его… Тщетно.

У меня перехватывает дыхание. Колени становятся ватными, непослушными. Каждый шаг обретает статус чуда, почти подвига.

Я вглядываюсь в этот парящий во тьме светлый источник с таким волнением, словно от того, что я там увижу, зависит моя жизнь, моя судьба. Даже больше… Судьба целого мира…

Когда, как и в прошлый раз, в этом овале проступает тёмный девичий силуэт, грудь сдавливает щемящей нежностью, как обручем, а затем обруч этот падает, скатывается к моим ногам, и, не отрывая взгляда от силуэта в ореоле света, я переступаю через него.

Торопливо провожу руками по груди, животу – и волнение оттого, что не нахожу на себе корсета, чуть было всё не портит.

Радость от того, что мои крылья свободны, - стоит только подумать о них, как я тут же ощущаю, что они вздымаются за спиной, распахиваются, трепещут, потрескивают на концах огненными язычками! - переходит в какой-то неистовый, щенячий восторг и пространство вдруг сгущается, становится вязким и душным, я начинаю ощущать подушку под щекой… ноздри щекочет аромат недопитого тархе…

Нет, Ингури, нет! Нельзя просыпаться! Нельзя…

Делаю глубокий вдох, концентрируюсь на распахнутых за спиной крыльях…