– Понятно, гопники, короче… И чего ты от меня хочешь?

– Помоги ему, он же твой сын, сядет ведь по дури. Да, ты о нём не знал…

– По-моему, я тебе тогда ещё сказал, что жениться не собираюсь, и детей мне никаких не надо. И теперь ты мне предъявляешь претензии и предлагаешь воспитывать совершенно чужого, почти взрослого мужика, да ещё и гопника? Нормально ты придумала…

Он встал, прошёлся вдоль окна. Венера молчала, поджав губы и сложив руки на животе. Андрей чувствовал, как внутри закипает глухое раздражение – так было и тогда, семнадцать лет назад. Она часто вызывала у него беспричинное на первый взгляд раздражение этим своим молчанием, каким-то тупым упрямством и уверенностью в собственной правоте. Подошёл к двери, распахнул её и позвал Дениса.

– Во сколько завтра занятия заканчиваются? – Спросил, когда парень неторопливо, слегка вразвалку, зашёл обратно.

Тот повёл плечами и лениво проговорил:

– Ну, в два…

– Приходи сюда к трём, я подумаю, куда тебя устроить, работать будешь.

– А без работы никак? – процедил сквозь зубы Денис.

Его мать быстро глянула на Андрея и резким визгливым голосом, от которого у того заломило в голове, начала выговаривать сыну:

– Что ты, сыночек, тебе же папа…

Этого Ядрихинский уж совсем перенести не мог, ему захотелось схватить что-нибудь тяжёлое и запустить одновременно в обоих. Он кашлянул, беря себя в руки, и произнёс начальственным тоном, от которого мать с сыном подобрались:

– Всё, прошу меня простить, у меня много дел. Денис, тебя я завтра жду в три.

Выходя из кабинета, Венера искоса взглянула на Андрея, и он даже поёжился, увидев, какая ненависть светилась в этом взгляде.

Лена выслушала Андрея, качая головой.

– Да, Андрей, ну, ты попал, что тут скажешь…

– Попал… Вот мне ещё только Дениса этого сейчас не хватало, честное слово. Лен, ты когда приедешь? Засиделась в своём Северореченске, больше месяца глаз не кажешь. Мне полный отчёт нужен о проделанной работе.

– Давай через недельку, пусть ребята в полную силу заработают, чтобы я их тут хоть на время оставила, – пообещала Лена.

Входная дверь открылась, и в прихожей появился, тяжело ступая, серый от усталости Сергей. Он разулся, снял куртку и только тогда поднял на Лену глаза.

– Жива.

Лена облегчённо вздохнула и ринулась на кухню разогревать ему ужин.

– Лиза спит? – Кивнул, выслушав ответ, достал из холодильника коньяк, разлил в два бокала, – давай, Лена, со мной. Устал, как собака…

Когда они прилетели в стойбище, расположенное в предгорьях, Риту и фельдшера местные жители уже затащили в чум. Они находились почти без сознания от боли, у Риты сломанная рука, сотрясение мозга, фельдшер пострадал больше, но оба живы. Под высоким берегом реки догорал вертолёт. Кабина его после удара сплющилась, вокруг всё усыпано обломками лопастей, каких-то металлических штанг и других частей машины. Оба пилота погибли. В густом молочном тумане, внезапно опустившемся на тундру, они не увидели при снижении каменистого склона, задели его лопастью винта.

– Пассажирам сильно повезло. По технике безопасности при слепом полёте в салоне, дверь была открыта. Иначе её б заклинило, и они тоже не смогли выбраться наружу. Риту и фельдшера в их родную травму определили, с ними относительно все нормально. Вот так вот, Лена… Север-северок… А Рита ещё шутит, что у неё уже ни одной целой, не поломанной кости не осталось. Вот карма какая! Не машина, так вертолёт…

– Серёж, я пойду, наверное? Ты отдыхай. Я завтра Лизу опять из садика заберу, не переживай.

– Спасибо тебе, Лена. Ядрихинский знает?

– Знает. Ты ему позвони. Если хочешь, могу я…