– Ты выпьешь наконец это чертово виски? – рявкнула Уилла и тут же обругала себя, увидев, как Лили вжала голову в плечи и послушно поднесла стакан к губам. Недовольная собой, Уилла потерла подбородок. – Да тут любой заорет, если увидит такое. Я вовсе на тебя не сержусь.

Лили терпеть не могла виски, оно обжигало внутренности и отвратительно пахло. Джесс обожал «Сиграмс». И чем меньше жидкости оставалось в бутылке, тем злее и агрессивнее он становился. Так было всегда. Лили притворилась, что немного отпила.

– Это была кошка? Да, наверное, кошка. – Лили до боли закусила губу, чтобы голос не дрожал так сильно. – Это твоя кошка?

– Кошки принадлежат Адаму. И собаки тоже. И лошади. Но это рассчитано на меня. Ведь труп кошки бросили не Адаму на крыльцо, а мне.

– Это как… как того бычка.

Уилла перестала мерить шагами комнату и оглянулась на Лили через плечо:

– Да, как того бычка.

– А вот и горячий чай! – В комнату ворвалась Бесс с подносом в руках. Она присела на секунду, а затем принялась хлопотать. – Уилл, это ты сообразила дать бедной девочке виски? Ей же плохо станет. – Бесс мягко взяла из рук Лили стакан с виски и отставила его в сторону. – Выпей-ка чаю, золотко, и отдохни. Ты испытала сильный шок. Уилл, перестань метаться из угла в угол и сядь спокойно.

– Ты присмотри за ней, Бесс. А мне надо идти.

Разливая чай, Бесс проводила вышедшую Уиллу сердитым взглядом.

– Эта девчонка никогда не слушается.

– Она расстроена.

– Как и все мы.

Лили взяла чашку обеими руками, глотнула и почувствовала, как по телу разливается приятное тепло.

– Она принимает это близко к сердцу. Ведь это ее ранчо.

Наклонив голову, Бесс взглянула на нее:

– И твое тоже.

– Нет. – Лили отпила еще, наслаждаясь теплом. – Оно всегда будет принадлежать только Уилле.

Кошку уже убрали, но на крыльце еще оставалась лужа крови. Уилла пошла за тазиком с водой и щеткой. Бесс бы убрала, подумала Уилла, но разве можно об этом кого-либо просить?

Стоя на четвереньках, она при свете фонаря оттирала следы убийства. Произошла смерть. Уилла всегда полагала, что относится к смерти здраво. Коров забивают на мясо, куры перестают нести яйца и тогда заканчивают свой земной путь в кастрюле. Олени и лоси – законная добыча охотника.

Это было в порядке вещей.

Люди тоже живут и умирают.

Даже убийство было ей не в диковинку. Уилле случалось посылать пулю в живую тварь и собственными руками добивать дичь. Отец настаивал на этом, приказывал ходить на охоту, смотреть, как истекает кровью олень. Так что в ее жизни это было обыденным явлением.

Но подобная бессмысленная жестокость, с которой распотрошили кошку, не вписывалась в порядок вещей. Уилла вытерла все следы до последней капли. Потом присела на корточки и посмотрела на небо.

Прямо на ее глазах звезда прочертила в темном небе белый след и упала в забвение.

Где-то неподалеку заухала сова, и Уилла подумала, что добыча ночной охотницы сейчас торопливо прячется подальше. Сегодня отличная ночь для охоты – луна полная и светит ярко. Сегодня смерть непременно кого-то настигнет – в лесу, в горах, в траве. Так уж устроена жизнь.

Но почему так хочется плакать?

Раздались шаги, и Уилла торопливо вытерла глаза. Когда из-за угла дома вышли Бен и Адам, она со спокойным видом стояла на крыльце.

– Я бы все убрал, Уилл, – сказал Адам, отбирая у нее таз и щетку. – Тебе вовсе не обязательно было делать это самой.

– Ну, я же уже сделала. – Она подошла ближе и коснулась его щеки. – Адам, мне ужасно жалко Майка.

– Он любил поваляться на солнышке на камне позади амбара. Мы его там и похоронили. – Он посмотрел на окно. – Как Лили?