– Странные люди были наши предки… – вздохнул Рашен.

– Есть там, конечно, примеры и положительные, – заметил Эссекс. – Даже весьма положительные. Но тоже какие-то смурные, с явным оттенком психопатологии. И мало их, честно говоря.

– Короче, что нам делать с Изей? – подытожил Рашен.

– Как что – отдать мне. А я разберусь. Не беспокойся, Алекс, он теперь долго не проживёт. Мы его тихонько шлёпнем, а потом вскроем и посмотрим, чья это работа, земная или чужая. Линда, милая, вы сможете его пробуждение как-нибудь естественно обставить, чтобы он ничего не понял?

– Да, сэр. Только лучше, наверное, не здесь. Вы могли бы сымитировать какое-нибудь совещание или что-то в этом роде? А я ему внушу, что он давно с вами рядом сидит и думает о своём, поэтому ничего толком не запомнил.

– Нет проблем, – сказал Рашен. – Тогда вызываем охрану, и пусть тащат его ко мне. Спасибо, Линда. Век не забуду.

– Вы лучше забудьте про чужих, – посоветовала Линда. – Здоровее будете.

Рашен встал и подошёл к двери.

– Про чужих забудь ты, – сказал он жёстко. – Ясно?

– Да, сэр. Поняла, сэр.

– Нет, ты не поняла. Это был приказ, капитан Стенфилд.

Линда встала и сделала «руки по швам».

– Виновата, сэр, – сказала она серьёзно. – Есть забыть про чужих, сэр.

– Вот так-то лучше, – Рашен улыбнулся и открыл дверь. – Пойдём, Фил.

– По-моему, мы всё-таки с вами раньше встречались, милая Линда, – проворковал Эссекс, пожимая Линде руку и значительно глядя в глаза. – Что ж, приятно было поработать вместе. А не хотите ли посетить «Гордон» как-нибудь на досуге? Вы уже бывали на наших БМК? Там есть на что посмотреть. Мегадестроер – это целый город…

– При случае – с удовольствием, сэр.

– Впрочем, я не прощаюсь, вы же сейчас пойдёте с нами? Чудесно, чудесно…

В коридоре народу заметно поубавилось, из охранников Эссекса на месте были всего лишь трое. Вид бойцы имели бледный.

– Не понял, – буркнул Эссекс, обнаружив, что ряды его охраны сильно поредели. – А где остальные?

– Старшему плохо стало, господин контр-адмирал, сэр, – хмуро доложили ему. – Сердечный приступ. Двое наших с ним в лазарете.

– С чего бы это вдруг? – изумился Эссекс.

– Это его Боровский довёл, – наябедничали ему.

Эссекс с укоризной покосился на Рашена.

– Наш кадр, – сказал Рашен гордо. – Мёртвого затрахает. Он как, моего навигатора не расстрелял ещё?

– Готовится, сэр. Нас хочет заставить. А нам не положено, мы подчиняемся только начальнику штаба… Вы скажите господину Боровскому, сэр, а то он нас за людей не считает…

– Дети, – объяснил Рашен Эссексу. – Все охранники принадлежат, как правило, к ярко выраженному инфантильному типу. Большие дети. Только бы им в войнушку поиграть. К настоящим-то боевым действиям их не подпускают. Вот они и не взрослеют никогда. Скажешь им какую-нибудь глупость, а у них уже сердечко ёкает. Что же вы, балбесы, – он повернулся к охране, – Устава вообще не знаете? Читать разучились? Какой ещё, к чёртовой матери, расстрел наверху?

– Так военное же положение… – слабо возразили ему.

– В карцер, – заключил Рашен. – На урезанный паёк, и каждому в зубы – Устав. И пока не выучите наизусть, за порог ни ногой.

– Ты это… – Эссекс потянул адмирала за рукав. – У тебя вон своих лоботрясов двое, ты с ними и развлекайся. А моих не трогай.

– Разве это я тронул? – Рашен усмехнулся. – Ты же знаешь, что бывает, когда я действительно трону. Ладно, вы… расстрельная команда. Поработайте, что ли, грузчиками для начала. Заходите в кабинет, берите капитана Мейера и тащите ко мне. А в карцер – потом.

Охранники с похоронными лицами проследовали в дверь.

– Жестокий ты человек, Алекс, – сказал Эссекс с деланой серьёзностью. – Одно слово – русский.