Я решился. По столбу веранды залез на засыпанную старой листвой крышу, оттуда осторожно ступая по ветке и, держась за другую, перебрался к стволу. Первые пять метров высоты дались легко. Ветви здесь росли почти перпендикулярно стволу, и подниматься по ним получалось как по лестнице. Ветки, растущие выше, старались тянуться к солнцу, отчего приходилось ставить ступню косо в узкую развилку. Процедура неприятная и весьма болезненная для ступни. Еще выше – и всё более узкими становятся развилки, и все труднее подъем. Но я забрался!

Когда развилок уже не осталось, я, словно сорока, оказался держащимся за довольно тонкую вертикальную веточку в окружении нетронутых человеком пыльных листьев и прошлогодних шишек. Внизу серыми прямоугольниками лежали шиферные крыши коттеджей. Прямо напротив, портили идиллию тишины и небесной чистоты, захламленные балконы пятого этажа соседнего дома. Выше только птицы в небе и кошки на чердаке пятиэтажки!

Это был триумф исследователя! Из всех людей, живших на Земле, я был первый, кто забрался на макушку этого дерева!

Жаль, люди не заметили подвига. Пешеходы редко поднимают голову и смотрят на макушки чинар, а кричать им, привлекая внимание, недостойно победителя.

Весной в апреле или начале мая уже почти лето, но в укромных местах почва еще влажная. По идее, в таких местах надо бы произрастать грибам, малине и прочим несвойственным для Средней Азии растениям. Насчет малины знаю точно, что в городских кварталах она там и сям не росла. А вот грибы редко-редко встречались. Но не под прелой листвой, а под асфальтом.

– Хочешь жареных грибов? – спросил однажды лучший друг Гера.

– Откуда у тебя грибы? – удивился я.

– Места надо знать, – с видом превосходства, таинственно сказал Гера, – Сегодня после уроков пойдем, я покажу. Там целая куча.

Кучей оказался вспученный тонкий асфальт тротуара, из-под которого выглядывали белые шарики.

– Это и есть грибы? – недоуменно спросил я.

– Они. Вот только их из-под асфальта трудно выколупывать. Убирай асфальт аккуратно, а то грибы попортишь.

Мы с энтузиазмом взялись расковыривать дырку в тротуаре. Грибов оказалось три. Один вполне приличных размеров и два малюсеньких. Пахли они хорошо, настоящими грибами.

– А их есть то можно? – опасливо поинтересовался я.

– Конечно, это же не поганки, – уверенно заключил Гера, – Вот только пожарить немного надо. Я уже пожарил один. Ничего получилось. Вон, видишь бугорок с трещинами, это еще один гриб лезет. Если хочешь, будет твой, – Гера великодушно подарил грибное место другу.

– А когда он поспеет?

– Следи за ним, как трещина шире раскроется, тут и выкапывай.

– А если сразу выкопать? Может он уже большой?

– Давай попробуем.

Гриб оказался вполне приличный, размером с грецкий орех.

– Слушай, а давай не будем есть мои грибы сразу, я их засушить попробую, – зажадничал Гера, – У тебя же есть твой гриб, вот его и пожарь. Я-то жареных грибов уже наелся.

Мама удачно оказалась дома. Она долго недоверчиво рассматривала и нюхала гриб, расспрашивала в деталях, у какого дома он был найден. Наконец согласилась приготовить жареный гриб. Мелко порезала, добавила лука.

Жареный гриб уменьшился в размерах до чайной ложки чего-то мелкого и темного, но все равно блюдо удалось! В такой кулинарии важен не объем блюда, а его эксклюзивность. Ну а насчет маминого решения скормить сыну нечто неизвестное, тут сыграл роль обычный здравый смысл. Ну, во-первых, Гера, съевши уже с пяток этих грибов, на головные боли и тошноту не жаловался. Во-вторых, гриб действительно был похож на классический шампиньон. Наверняка, это подсказало маме ее военное голодное детство, когда шампиньоны можно было собирать и есть. И в-третьих, грибок был один и настолько мал, что при правильной зажарке все гипотетические токсины улетучились бы. И наконец, запретить было можно, но тогда лишишься возможности контроля. Следующий раз сын найдет что-нибудь, съест, не спрося, а тебе гадать, от чего это у мальчика покраснел нос и позеленели щеки.