Еще жила девчонка Галя. Но она была маленькой, капризной. Позже у них с Ленкой Руденко и Светкой Злобиной сложилась тесная дружба. Я их встречал уже в 1995-м году, когда молодым дамам было по двадцать пять. Умницы, красавицы. Но я тогда был женат и с детьми и им не интересен.

Теперь поближе познакомлю с главными моими коттеджными друзьями.

Женька Чмырь жил во втором коттедже. Он был настолько последним ребенком своих пожилых родителей, что казалось, он им не сын, а внук. Оба его предка были очень грузными и наверно от этого выглядели лет на пятнадцать старше своего возраста. Ни отец, ни мать Женьки не контактировали с моими родителями, никогда не принимали участия в посиделках с вином и шашлыками. Если случалось какое-либо совместное мероприятие, то происходило это через третью сторону. Например, однажды, когда Женька и я были в одном пионерском лагере «Солнечный», то родители приехали к нам на рабочей машине Коль Колича – КУНГе ГАЗ-51. Наверно, в поездке, трясясь в закрытой фанерной будке, о чем-то разговаривали. Но дальше этого отношения не развились.

У Женьки была сестра. Красивая молодая женщина лет на пятнадцать старше его. Я ее видел, но не знал о ней ни ее семейного положения, ни рода занятий. Приходил к Женьке, здоровался с ней и спрашивал дома ли друг. Всё.

Женька занимался вольной борьбой и легко забарывал меня. Быстрый прием, потом болевой и я превращался из борца в пищащий мешок. Потом мы год занимались боксом в специализированной школе бокса. Боксеры из нас не вышли. Смена приоритетов случилась как всегда летом. По-моему, меня поманила гребля на каноэ. Хотелось романтики волн и ветра, а не запаха пота в зале. Конечно, для уверенности на улицах бокс был куда полезнее, но кто знает, вдруг потом нашли бы в мозгах какое-нибудь микросотрясение и не взяли бы в пилоты.

Общеобразовательные школы у нас были разные, хоть и стояли вплотную одна к другой. Я учился в школе номер 182 со спортивным баскетбольным уклоном, а Женька с Лариской ходили в школу номер 178 с лингвистическим уклоном. К старшим классам к нашей школе пристроили тир, а во дворе их школы возвели четырехэтажный лингвистический корпус.

Женьке сам Бог велел стать переводчиком. А он в армии попал в ракетчики ПВО, а оттуда добровольно-принудительно в Сирию. А там во время израильского авианалета получил контузию. Почти ослеп. От былого самоуверенного Женьки не осталось и следа. Я случайно встретил его на Фархадском базаре уже лет через семь-восемь после того, как мы пришли со службы. На Женьке были очки с толстенными линзами. Да и сам он был потухший. Рассказал мне свою историю, но зайти в гости посидеть, познакомиться с женой и детьми что-то отказался. На том и расстались.

Но давайте вернемся в беспроблемное детство.

Женька с Лариской были для меня дополнительным окном в мир. Лариска всегда все знала и про собак, и про модели, и про пистолеты-луки-арбалеты, и про новомодную музыку и ее исполнителей. Была девочкой-энциклопедией, причем многое могла сама мастерить на самом высшем уровне. Женька такими знаниями и способностями не обладал, зато всегда готов был поддержать соседку в ее очередном начинании или увлечении. Я на их фоне смотрелся бледновато. Знаний особых не имел, силой тоже не обладал. Лариска регулярно подпитывала меня книжками с фантастикой, пыталась сделать из обезьяны человека, но вот умение аккуратно сделать своими руками настоящую ВЕЩЬ так и не привила. Я с воодушевлением следовал за ними в выборе приключений, игр, спорта, но никогда не вырывался в инициаторы.

Мы решительно совершали набеги на плодовые деревья, которые по недосмотру оказались не на территории личных садов и подворий (например, соседские сады в коттеджах были табу). Также не трогали участки, прилегавшие к многоэтажным домам, на которых жители пытались вырастить себе подобие личного сада-огорода.