Неожиданно я встретил бывшего одноклассника Сашку Саладьева. Вот так встреча! Сашка – вылитый Пушкин в детские годы. Откуда только такая буйная кучерявость шевелюры и африканские черты в ташкентских горах? К сожалению, по письму и чтению Сашка сильно отставал от своего известного тезки. Выше тройки редко, когда получал. Зато с ним можно было обсудить все новости и вспомнить одноклассников.

Родители выловили нас и отправили спать только часам к одиннадцати. Сами же взрослые еще долго где-то ходили, танцевали, смеялись, пели.

Утром обнаружилось, что на местном сае устроена приличная бетонная плотина, и получилось целое озерцо, в которое можно даже понырять с вышки. Был сделан песчаный пляж с лежаками и грибками от солнца. Курорт!

Местные дети из соседнего кишлака тоже купались здесь же. Они немного дичились приезжих русских и старались играть своей стайкой. Заводилой у них была девочка лет двенадцати. Вместо купальника на ней только трусики и приезжим мальчишкам много усилий стоило не пялиться на ее уже заметно выпуклые смуглые острые грудки.

С гор до Ташкента автобус ехал, петляя по серпантинам, почти четыре часа. Пассажиры, постепенно перемещаясь из дикой природы в цивилизацию, привыкали к городскому, пахнущему асфальтом и бензином жаркому воздуху.

За нашим коттеджем росли две старые орешины. Высоченные деревья с толстым стволом и раскидистой кроной. К сожалению, каждую осень в сентябре обильный урожай грецких орехов приносил обитателям коттеджа больше неприятностей, чем радости. Мальчишки, идущие из школы, камнями и палками сбивали орехи. Часть камней била и без того не новый шифер на крыше.

Однажды чаша терпения переполнилась, и я пошел защищать родное жилище от вредоносных сборщиков чужого урожая.

Когда очередной камень стукнул по шиферу, я выскочил за дом. Несколько пацанов швыряли камни в надежде сбить орехи.

– Это наше дерево, – заявил я право собственности.

Прозвучало не совсем убедительно, хотя бы потому, что дерево росло в метре за забором и никак не могло принадлежать жильцам.

– Это общее дерево, – парировали пацаны, – Народное.

– Зато ваши камни наш шифер ломают.

– Мы же не специально.

– Ну и что? Вот идите и собирайте орехи на ваших орешинах. А эта – наша!

Препирательства с расстояния метров двадцать продолжались бы и еще. Но кто-то из пацанов кинул в нарушителя спокойствия камень. Галька звонко щелкнула о ствол дерева. Недостатка в камнях вокруг не было. Я ответил броском на бросок.

Камни полетели гуще. Нападавшим везло. Я не попадал. Зато мне, когда я неосторожно высунулся из-за ствола дерева, камень попал точно в плечо. Войну можно было продолжить, ведь пострадало левое плечо, но враги сами отступили, струсив вероятных последствий.

На плече вздулась огромная шишка. Пришлось обращаться за помощью домой. К счастью, у нас гостила бабушка. Она посоветовала пописать на ватку и приложить к шишке. Было противно лечиться таким способом, зато шишка действительно быстро прошла, и плечо почти не болело.

На соседнем квартале, примерно в километре от нашего дома, достаточно пересечь проспект «Дружбы народов», располагался большой парк. Это был (да и сейчас есть, только под другим постсоветским названием) парк имени «40-летия ВЛКСМ». В нем, кроме дорожек, деревьев и ларьков были две жемчужины: просто озеро и «Бублик». На просто озере можно было поплавать на лодке или катамаране, поваляться на песчаном пляже, но там не было тайны, возможностей для первооткрывателей. «Просто озеро» и этим все сказано. Соседний Бублик имел посередине высокий остров с обрывистыми глиняными берегами. Собственно, именно поэтому озеро так и называлось. Чтобы забраться на остров, мало было переплыть неширокое озеро. Потом надо было карабкаться по скользкой мокрой глине, а это было доступно только отчаянным и смелым. Кстати, я смелостью никогда не отличался, и на «дырку от бублика» попал уже во взрослом возрасте по мосту, перекинутому между берегами.