– Платформу придётся арендовать полностью. Там место для трёх монопланов. Второй повезёт Кебурия, я ссужаю его деньгами, но остаётся место ещё для одного. Решайся, Саша!

Васильев уже почти был готов на покупку, но ждал письма или телеграммы от Лидии. За время проведённое в лётной школе он уже настолько свыкся с этими аэропланами, производства фирмы Блерио, что ни о каких иных, даже о «форманах» не хотел и думать.

Фюзеляж «Bleriot XI» представлял собой решётчато-коробчатую балку, сужающуюся в задней части и заканчивающуюся рулём направления. Шасси с рычажно-пружинной амортизацией с самоориентирующимися колесами. Место пилота между крыльями. Деревянный двухлопостной винт отполирован до блеска. Крылья из двух лонжеронов, на которые крепились деревянные модули, обтянутые водонепроницаемой тканью. Поперечное управление осуществлялось “перекашиванием” крыла. В качестве задней опоры шасси использовалось колесо на резиновом ходу или “костыль”.

Вскоре летать по прямой надоело, но месье Коллэн не спешил учить делать разворот в воздухе. Румыны с хохотом уверяли, что это он сам не умеет, потому ждёт какого-нибудь заезжего пилота. И пилот действительно появился. Им оказался лейтенант французской армии Беланже, который прибыл для получения самолёта, и с которым друзья разговорились за обедом в гостиной.

– Конечно, он не умеет летать, – смеялся Беланже, – О том по Парижу давно ходят анекдоты. Он не только не умеет, но и смертельно боится воздуха. Однажды его подняли на двухместном, так он орал так, что горгульи на Нотр-Дам зажимали уши. Но не переживайте, я вас научу.

Тем же вечером на лётном поле лейтенант Беланже инструктировал курсантов, обступивших его полукругом.

– Значит так. Поднимитесь наверх, заметьте себе какой-либо предмет вдали, ну, например, лесок, – Беланже указал рукой на дальний лес, – Когда долетите до него, двиньте немного ножной руль налево, ручным же рулём поддерживайте аппарат от падения на крыло, и вы увидите, что лесок останется у вас с правой стороны. А затем исчезнет. И вам откроется вид на ангары. Значит, поворот сделан. Вот и всё.

Этого оказалось достаточно. В тот же вечер Кузминский и Васильев одолели искусство разворотов.

Первым взлетел Кузминский, потом Кебурия, Васильев за ними. Он забрался в кабину, открыл масляный кран – порядок, перевел ручку управления двигателем вперёд. Потянул колокол управления на себя. Ноги на педалях, руки на колоколе управления, – все как учили. Механик, залил бензин в цилиндры мотора, сделал два-три оборота, просигналил. Аэроплан привычно побежал по полю, ручку ещё на себя, и вот уже полёт. Лес, ангары, церковь, река Жюин, петляющая между полей, железная дорога с бегущим по ней поездом на Орлеан и вдруг закатное солнце, которое казалось можно потрогать рукой.

Через две недели друзья уже сдавали экзамен на получение пилотского свидетельства комиссару аэроклуба, вызванному из Парижа. Для этого требовалось выполнить три полёта по кругу по пять минут каждый.

В свой день рождения двадцать четвёртого августа Васильев получил диплом за № 225. Двумя днями позже, привезли пилотские свидетельства Кузминскому и Кебурии. За неделю до этого друзья успели съездить в Париж на завод, купить и отправить в Россию ещё два аэроплана. Вдохновлённый успехами Кебурия прямо из Парижа договорился о показательных полётах на ярмарке в Нижнем Новгороде. Пришлось заказывать не одну, а две платформы. Платформы подцепили к Берлинскому поезду, где знакомый Кузминского должен был встретить и далее проследить, чтобы аэропланы отправились по назначению.