Как шесть падежей в современной русской грамматике. Хоть ты застрелись, а их все едино будет шесть, а не семь и не пятнадцать.

Да хоть бы они, те, кто рядом с вами, при этом молчали, а то ведь нет! Куда там! Отпрыски и наследники визжат, хохочут и то и дело норовят забежать куда-то вперед или остаться где-то позади, жена без умолку причитает о не выключенном ею утюге и не до конца завернутом кране, ваша теща и ваш дядюшка по материнской линии… все, достаточно, для чего писать о том, что и без писанины все прекрасно знают!

И вот вообразите себе дальше.

Вдруг из вокзальной тьмы возникает и намертво прилипает к вам некий предосудительный старикашка – Филолог.

Вам, понимаешь ли, и так окрестный свет не мил, вы и без того ошалели от несмолкаемого созвучия родных голосов, а тут еще он, этот старикашка.

– А скажите, – преграждает вам путь старикашка, – как бы мне, старому, бедному и только что приехавшему человеку выбраться из этого окаянного и невразумительного коловращения и кратчайшим путем попасть на самую главную улицу, где у вас находится центральная поликлиника, притом – чем скорее, тем лучше, потому что я – старый и больной человек, и на последние свои деньги я приехал сюда лечиться из деревни Закурдаевки? Вы, кстати, никогда не бывали в деревне Закурдаевке? Это, знаете ли, недалеко от города Минусинска, надо только, не доезжая, вовремя свернуть направо… Или, может, налево? Нет, все же, сдается, направо…

Столь длинный и сложный вопрос, разумеется, требует некоторого времени, чтобы в него вникнуть и дать затем надлежащий ответ.

А чтобы вникнуть и, тем более, дать надлежащий ответ, вам необходимо почесать затылок. Потому что, рассудите сами, какой же может быть вразумительный ответ без чесания в затылке? Так, одна невнятная филологическая тягомотина…

А чтобы почесать затылок, вам надобно остановиться, потому что – кто же чешет затылок на ходу?

А остановиться – это и означает попасться на крючок нечистой паре, состоящей из Филолога и Абрикоса. Такая вот клюква.

Но вы-то, конечно, ни о чем таком не подозреваете, и потому на какое-то мгновение вы приостанавливаете свой стремительный бег.

И даже, может быть, ставите на перрон свои чемоданы – потому что как вы будете чесать в затылке с чемоданами в обеих руках?

Именно такое опрометчивое действо вам и не следовало бы совершать! В точности вам говорю! Потому что – как только вы это сделали, тут же из тьмы возникает ручища Абрикоса – и готово дело, одного вашего чемодана как и не бывало!

А, может, даже сразу и двух.

Вы когда-нибудь видели ручищу Абрикоса? Эдакой ручищей за один раз можно сгрести даже и не два, а целых три чемодана! Экскаваторный ковш, а не ручища!

Ну и вот: был ваш чемодан, – и не стало вашего чемодана.

А вместе с ним тут же не стало и возникнувшего из вокзальной тьмы прилипчивого старикана вместе с его длинным маловразумительным вопросом относительно деревни Закурдаевки.

Все эффектно и просто, не правда ли?

Как, понимаете ли, проза писателя Проспера Мериме…

Конечно, может случиться и такое, что вы и вовсе не пожелаете вникать в смысл заданного вам вопроса. Не до вопросов вам, и, соответственно, не до ответов на них.

Ну, тогда прилипчивый и малосимпатичный старикан может притормозить ваше стремительное движение неожиданно-коротким, и притом глупейшим вопросом: «Скажите-ка мне, любезнейший, это – город Ф-ск?»

И тут уж быть того не может, чтобы вы не остановились.

Потому что, во-первых, вы прекрасно знаете, что это – никакой не Ф-ск, а некоторым образом совсем даже наоборот – П-ск. А во-вторых, ни о каком Ф-ске вы до сих пор отродясь и не слыхивали!