– С утречка по домам пройдемся… А это кто ж?

Стук в дверь в это время суток никогда не предвещает ничего хорошего, а сейчас он прозвучал откровенно зловеще.

– Какого… – пробормотал Оле Сван и, сделав Хельге понятный ей знак, отправился открывать.

Вернулся он вместе с метельщиком Кори.

– Я свидетель! – тут же заявил ночной гость.

Хельга и Оле быстро переглянулись. Нет, ничего такого, чтобы немедленно бежать и хватать некоего злодея, свершившего страшное преступление, в словах и облике метельщика не было.

– Кори, все свидетельства и признания – в Палате Истины, официально, под протокол.

– Так я и под протокол скажу: все честно было, и Ларс этого охламона не убивал. Тот вообще не явился. Если его кто другой прикончил, так и поделом, нечего к честным девицам лезть, но хронист наш тут ни при чем!

– Кори, постой, о ком ты? Какой охламон?

– Да этот, Герда, как бишь его? Ларса ведь из-за дуэли загребли? Ишь, из самой столицы приехать не поленились!

– Кори! – Хельга стремительно поднялась. – Ларс вызвал кого-то на дуэль? И собирался убить… до смерти?

– До смерти не стоит, – рассудительно ответил Кори. – Вот насовать этому по морде, чтоб знал, это стоило б, а так… Так что если Ларса по этой причине, то я завсегда… А вы что, не знали? А… Ну Герда вам все расскажет, а я пойду. Поздно уже. Вижу, свет у вас, ну и подумал… Ларс, когда отпустят… Ладно, после.

И Кори испарился.

Оле Сван, многозначительно прищурившись, обернулся к Герде:

– Дочь моя, не молчи!

Девушка, однако, выглядела такой же растерянной, как и родственники.

– Ларс собирался драться на дуэли? Я не знала. Иначе, иначе бы…

– Иначе никуда б его не отпустила, а это был бы урон чести вурда и переживания по этому поводу, о которых мы узнали бы все и скоро. С кем он сцепился, хоть знаешь?

– Нет. Но… Тут один, из столицы… В нашей оранжерее… Халлькель Керъяр… Он ко мне приставал… Но я Ларсу не говорила!

– Понятно, сам дознался. Если сестра умная, вряд ли брат дураком будет. Кто еще полезет, мне говори, прав Кори, по-простому лучше и быстрее. Куда этого дела?

– Я об него метелку сломала.

– Вот оно! – Сван воздел руки к потолку. – А я-то думал, какое оружие ей дать, чтобы по руке. Шпага, палаш, рапира – все ничто перед метелкой! Но не убила ж ты этого негодяя? Почему он на дуэль не явился?

– Тут все понятно. – Вздохнув, Хельга снова опустилась в кресло. – Если Герда сломала метелку, то это точно не прошло для хеска Халлькеля Керъяра бесследно. Во всех смыслах. Это мой ненаглядный братец сплюнет кровь через разбитую губу и отправится дальше – искать истину и приключения. Но Ларс родом из пограничья, да и твое, Оле, воспитание… А столичный щеголь не может явить себя миру с фонарем под глазом.

– Значит, пока расписную физиономию дома прятал, донос-то на Ларса и накатал.

– Не думаю. Это не поступок вурда.

– Ой, Хельга, воровать вурду тоже невместно, а вспомни Игрока, сколько натырил. Так или иначе, а с этим Халлькелем Керъяром я потолкую.

– Плохо, что нас не было в городе.

– Было бы лучше, если б приказ об аресте брату зачитывала ты?

– Нет, но тогда бы мы точно знали, в чем конкретно обвиняют Ларса, а также кто и почему написал донос.

Хельга замолчала. Глядя на сосредоточенное отстраненное лицо жены, капитан Сван в который уже раз подумал, что лучше бы не была она такой умной. Такой гордой и решительной. Лучше бы металась сейчас и голосила, как всякая простая горожанка, предоставив право придумывать и осуществлять план спасения ему, мужчине и воину.

– Есть один человек, – медленно произнесла Хельга, – который скажет все. Сразу. Он обязан ответить, когда его спросят.