Герда уютно ткнулась лбом мне в плечо:

– Ларс, прости. Я…

– Ничего, ничего, сейчас домой поедем.

Так и вез ее в объятиях, сонную, теплую, родную. И пусть весь город смотрит.

В дом внес на руках.

Навстречу попался Оле:

– Правильно, таких девушек на руках носить надо. Опять колдовала?

– Нет, просто пыталась говорить с океаном.

– Просто поговорить? А выматывается всякий раз, будто три часа по полосе препятствий носилась. Надо что-то с этим делать, а, Ларс?

– Ага, после решим.

Герда, хотя я готов всю жизнь держать ее вот так, у сердца, отнюдь не невесомая снежинка. Я поспешил отнести мою радость наверх, в ее комнату.

Вот так, теперь отдыхай. И спи, а не подглядывай. Когда проснешься, я уже вернусь. Вечер сегодня будет хороший, правда? Правда.

Я еще немного постоял на коленях возле кровати, любуясь на свернувшуюся калачиком уснувшую Герду, осторожно прикоснулся к ее пальчикам, потом собрал теплые вещи и уличные башмачки моей радости и понес вниз.

Строгая Гудрун приучила нас если не к порядку, то к привычке не раскидывать вещи вне своих комнат. На этом я попался. Не стал бы пристраивать промокшие варежки Герды на печку сушиться, а потом возвращать одежки на сбитую на бегу вешалку, не потратил бы лишнюю минуту и сумел бы разминуться с Хельгой и Вестри. А теперь они тут как тут. Будь сестра одна, я бы еще мог проскользнуть мимо, приняв донельзя деловой вид, но Вестри, подскочив, радостно вскинул лапы мне на плечи – от собаки не уйдешь. Хельга, стоя в дверях, задумчиво нас разглядывала.

Хельга, по мнению окружающих, сестра, о которой простой смертный может только мечтать. Я должен жалеть, что таких сокровищ у меня не дюжина. С недостачей позволяет смириться только то, что единственная сестрынька иногда бывает невероятной занудой. И сейчас, похоже, готовится сказать мне слово в полчаса протяженностью. Надо срочно переходить в контратаку.

– Да, да, да, согласен с тобой полностью, кто завел собаку, тот с ней и гуляет, буду обязательно, тебе спасибо большое, это только сегодня так получилось, что не получилось, Вестри, на!

Сую псу припасенный сухарик и примеряюсь одним длинным шагом прошмыгнуть за дверь. Почти удается.

– Ларс, что за тип пялился на нас вчера во время тренировки?

Хуже, чем общаться с собеседником, стоящим в соседнем помещении, только говорить, переступив через порог одной ногой. Обидишь ниссе-домового, и не будет тебе ни доброго пути, ни удачи в делах. Но я останавливаюсь.

– Не знаю. Чем конкретно тебе этот тип так не понравился?

– Он стоял довольно далеко, будто не хотел, чтобы кто-то догадался, что его интересует наш двор и мы. Но при этом смотрел оценивающе. Не на двор и дом, а на нас.

– Хельга, это просто вежливый человек, который не считает возможным лезть на чужую территорию. Может быть, бывший стражник или солдат, перебравшийся в Гехт из другого города, или проверяющий из столицы, решивший инкогнито разведать, на что вы, защита наша и оборона, способны с оружием. А может, какой-нибудь твой поклонник.

– Высокий, – настойчиво сказала Хельга. – Лица и фигуры не различить, он запахнулся в плащ и низко надвинул шляпу. Одет не бедно, но и без роскоши.

– Сестра, когда Оле начинает меня гонять, я и Дракона в трех шагах не замечу – не до того. За руки ж этот тип тебя не хватает. Если очень сильно раздражает, натрави на него Свана. Или меня дождись, все решим. Не сейчас, правда очень тороплюсь.

И я наконец покинул родной дом.

Времени оставалось совсем мало. Негоже опаздывать, но и бежать по улицам сломя голову – тоже. А вот идти быстрым шагом, придав лицу выражение ответственное и сосредоточенное, решение самое правильное. Так и шансов на то, что кто-нибудь прицепится, срочно требуя подтверждения того, что его предок состоял в гильдии медников почетным членом или, наоборот, никогда там не числился, но судился из-за дырявого горшка, значительно меньше. Хеск хронист торопится по делу – может, даже во славу города.