Стал разворачиваться – за что-то зацепился рюкзаком. Освободился не сразу, с гулким металлическим лязгом. Обернулся – боги милосердные! – аптечка: мятая, изувеченная, исцарапанная, но не открытая. Пережила налет. Очевидно, у кого-то не получилось вскрыть, так решили брать силой. И тоже не вышло, ушли ни с чем, а может, и не дали – прикончили тут же.

«Если уж и до сих пор не открыли, то у меня тем более не получится… – с сомнением прикидывал Дин, – но попробовать все равно надо».

На свету оценил замок – никакой: раскурочен весь, расшатан. Здесь ни ключ, ни отмычка не помощники. Навскидку просунул костяной нож рядышком, в щель. Поднял легонечко. Поддалось, слабо, послушно щелкнуло. Получилось?..

У Дина от изумления, кажется, остановилось сердце, отвисла челюсть. Потратил следующую спичку, другую, не доверяя глазам. А там, в аптечке, – изобилие: и бинты, и жгут, и вата, и давным-давно просроченные антисептики с мазями… От щенячьей радости даже пустил слезу, размяк, облегченно засмеялся. С плеч как будто свалилась глыба. Остроклюв будет жить! Он спасется!

– Слава Богу! Спасибо! Боже, спасибо, что не оставил меня! – ликовал Дин, плакал, целовал, обнимал и гладил совсем как живого металлический ящик, так и не покорившийся никому. Будто его одного ждал все эти годы, берег себя. – Как же повезло…

Уже спохватился набивать утробу рюкзаку, даже стащил одну лямку – по стене впереди враздробь запрыгали дергающиеся белые кружки от фонариков, позади – стремительные шаги. Как и он пришли за удачным уловом. Где-то на середине прервались. Грохотнула невиноватая телега, обрушился стеллаж, еще два, хрупнули раздавленные осколки, клацнула жесть… Закувыркались недолгие отзвуки. Тишину расшевелили, растормошили. Вновь суетливая ходьба, вблизи совсем. Вот и люди. Доволен? Давай, беги скорее к ним.

Дина под ребра ужалил холодок: заметят, проглядят, а может, повернут обратно? Сглотнул, по-звериному, приподняв голову, вслушался – и жестоко разуверился: подходили к нему. Бессловесно, уверенно, точно пираньи на кровь. Двое всего. Друг от дружки держались на короткой дистанции – чтобы, если чего, застать врасплох, ошеломить появлением. Явно сработанная тактика – не бандитская, не их профиль. Кто же тогда? Собиратели? Стервятники? Простые выжившие?

«Все… – обожгло мозг, – попался…»

Покрутил чугунной головой: слева путей отхода нет – сплошная стена, справа – лестница на второй этаж. Так себе альтернатива, конечно, но иного не выдумать. Да и до той еще как-то надо доковылять.

– Рвать когти надо, пока не поздно… – выдавил Дин, огульно сгреб содержимое аптечки в рюкзак, запыхаясь, порывисто застегнул, закинул за спину. – Еще успею уйти…

Дернулся уже в намеченную сторону, но гавкающий молодой женский голос остановил, приклеил к полу:

– Стой на месте! Руки поднял! – лучи искусственного света перекрестно уткнулись в затылок, спину, сползли под ноги, закрутились там, бесноватые. Простудно зашмыгали носы. Приглушенно клацнул затвор, за ним второй, левее. Охотничий слух Дина подметил – ружья. С ножом не кинешься – мигом дыр понаделают. И – дальше, приказывая: – Если хочешь еще пожить, на солнышко поглазеть, медленно снимай рюкзак, кидай нам – и вали на все четыре, а нет – снимем с твоего трупа, не побрезгуем…

Дин оледенел, сама собой подкосилась левая недавно покалеченная нога, дух на секунду выпорхнул из тела. В висках застучало. Павильон перед глазами то чернел, то светлел обратно.

«Отдавать рюкзак скотам нельзя, – подумал обреченно. – А даже если и отдам – все равно кончат, не пощадят: ради шмотья, обуви, оружия. Не отпустят. Не резон им меня отпускать – вдруг мстить буду, искать… Это ж конченые твари, шакалы. Сколько убитых у них на счету? Таких же бродяг, как я? Десятки? Больше?..»