– Я всегда в порядке.

– Исольда. – Я складываю руки на груди и смотрю на нее. Она упала посреди улицы. Я же видела, как она устала и вымоталась. Но сейчас вроде все нормально – если, конечно, она не скрывает, насколько ей худо.

– Сили, – обращается она ко мне тем же серьезным тоном. Наконец на ее лице появляется улыбка. – Да в порядке я. А что с тем проводником или кто он там? Он все еще…?

Вопрос повисает в воздухе. Я смотрю на свою ладонь, вспоминаю его голос, пустой и холодный взгляд. И те полсекунды, когда перед исчезновением его глаза встретились с моими – и в их невозмутимой белой глубине мелькнуло искреннее удивление.

Теперь я позволяю сестре взять меня за руку и провести пальцами по рисунку, как по настоящему компасу. Именно ее прикосновение пробудило его в первый раз. Но ничего не происходит.

– Его нет, – говорю я.

И это радует, потому что если бы я начала проецировать саркастического призрака всякий раз, когда кто-то меня касается, то пришлось бы уйти жить в лес, чтобы не попадаться никому на глаза.

– Ладно. – Исольда отпускает мою руку. – Ну, раз уж никто из нас не получил смертельных ранений, то в целом… вышло круто.

– Да уж, – фыркаю я, скрещивая руки и теребя манжету. – Главное, не раскисать и не надеяться, что теперь все наши проблемы будут решать волшебные фейри. И если честно, это был худший день рождения в мире.

Моя сестра мягко смеется, я немного расслабляюсь. Сегодня наперекосяк пошло всё что могло, но мы все равно уходим вместе, целые и невредимые. Где-то позади еще слышен праздничный гомон Ревелнокса, но он затихает, когда мы быстро удаляемся по пустым темным улицам, которые никто не удосужился хоть немного украсить. Исольда рассматривает маленькую фляжку – видимо, вытащенную из чужого кармана. Откручивает крышку, принюхивается, пожимает плечами и – не успеваю я остановить ее – подносит к губам и щедро отхлебывает.

Ко мне возвращаются чувства, и даже странный запах города приносит спокойствие. Я в порядке. Все хорошо.

Исольда с вопросительным взглядом протягивает мне уже порядком опустевшую флягу.

Я сперва отшатываюсь. Однако сейчас не та ситуация, чтобы цепляться за свои моральные принципы.

На вечеринке напитки были шипучими, розовыми и нежными – а это пойло жидким серебром обжигает горло. Я старательно откашливаюсь в попытках отделаться от ощущений и передаю обратно пустую флягу.

– Что нам теперь делать? – Кажется, это звучит как обвинение. Не уверена. Вряд ли подменыши должны испытывать столько же человеческих эмоций, как я. Не встречала никого, кто бы так же долго прожил среди людей, хотя я точно знаю, что такие есть.

– Исольда. – Я хватаю ее за руку. – Что сегодня произошло? Почему ты действовала не по плану?

Исольда вытирает рукой вспотевший лоб над маской. Она на меня не смотрит, но ее губы угрюмо сжимаются.

– А сама? Кто они, эти двое? Откуда они узнали, что…

– Тсс!

Я шикаю на нее, потому что мимо, визжа от смеха, проносятся трое прохожих в дешевых расписных масках черепах. Когда они проходят рядом, я смотрю на свои ботинки и прячусь в тень, чтобы отблеск глаз меня не выдал. Чтобы больше никто не понял, что я подменыш.

Я так устала.

Когда кажется, что опасность миновала, я подвигаюсь к Исольде поближе.

– Я в него врезалась на празднике. И просто… просто проболталась.

Черт. Надо было соврать. Могла бы сказать, что он все понял по моим глазам, – да что угодно, лишь бы не выглядеть такой дурой. Но на лице Исольды уже проступает удивление и что-то еще, похожее на гнев, но не совсем. Она открывает рот…

– Он не показался мне подозрительным, – вру я, не давая ей сказать. – А потом появилась эта девушка, утащила его куда-то, и… ну, тогда я уже подумала, что это подозрительно, да.