Благо, даже после изгнания из двора, меня там любили и жаловали. Осенённых милостью богов в любое время дня и ночи готовы были принимать с распростёртыми объятиями. Чем мы, безусловно, пользовались в своё удовольствие. Меня, правда, немного сторонились, но некромантов никто не любил во все времена. Но махнув на это рукой, поглубже натянула капюшон и спряталась в него, чтобы остаться неузнанной.

Ночные улицы наполнялись иными обитателями. Выползал всякий сброд и криминальные элементы. Но даже среди них не было, идиотов покуситься на одинокую фигурку в сером плаще с серебряным шитьём по подолу и рукавам. Защитные одежды некромантов любой уважающий себя преступник знал наизусть. И чем сильнее некрос, тем больше серебряных нитей использовано в его одежде, дабы сдерживать магию и не позволять ей ласкать первых встречных, дабы приблизить их неминуемую кончину.

Потому шла я без особой опаски. Никому бы в голову не пришло подойти ко мне и что-то узнать. С ночным людом я сочеталась лучше, чем с аристократией. И чувствовала себя комфортнее. Наверное, сказывалось то, что я слишком долго прожила среди таких же гонимых и презираемых всеми личностей. И теперь отождествляла себя с ними, а не с кем-то возвышенным, мощным и сильным. В сказках обычно такие, как я, героини первого плана, которым весь мир буквально стелется под ноги. Мне же от судьбы доставались лишь шишки и неприятности. И очередной виток головной боли настиг меня в этот проклятый день.

Если так подумать, то мне действительно было комфортнее в такой обстановке. Я уже с содроганием представляла, как мне придётся вернуться ко двору и фальшиво улыбаться всем и каждому, лишь бы оставили в покое. В голове в очередной раз проскочила безумная идея – сбежать! Не была бы я некромантом, можно было бы легко это сделать. Но из-за своего дара скрываться среди простых жителей не вышло бы, да и смена внешности не помогла бы. Каждый из нас регистрировался и сдавал ауру, чтобы в случае чего, можно было установить факт противоправных действий со стороны субъекта магического воздействия.

К церкви я подошла, когда сумрак начал медленно рассеиваться. Аккуратно обойдя главные ворота, я проскользнула мимо раскидистых кустов фитерии и прошмыгнула к неприметной калитке для посещённых гостей. Постучав четыре раза по три, дождалась, пока та передо мной отворится и позволит вдохнуть запах свежевыпеченного хлеба к утренней молитве. Но задерживаться в прихожей не стала, ужиком скользнув мимо застывшего звонарника и пробравшись в главный коридор, ведущий к покоям кардинала, где под дверью и замерла в немом ожидании.

Мужчина появился ровно без четверти три, чтобы начать утреннюю службу, но завидев меня подпирающей стену около его покоев, сильно удивился и кивнул в сторону трапезной. Я не осмелилась ослушаться его и медленно засеменила рядом, уже не пряча лицо под плотным капюшоном и не боясь презрения со стороны других. Для церковников я в первую очередь небесная дева седьмого Велента, а уже затем некромантка, изгнанная из двора аристократка и далее по бесконечному списку.

– Милая, что привело тебя сюда в столь роковой день? – удивился тот, когда мы присели за стол. – Я не ждал, что в день великого траура одна из дев седьмого Велента посетит нашу скромную церковь.

– Что случилось, кардинал? – я подавилась водой и уставилась на него, практически не мигая. – К вам меня привела своя нужда, но коли боги направили мои ноги в эти стены, даже столь окольными путями, я должна понять, чего же тут такого?

– Сегодня на закате, Папу убили, – понизив голос, сказал тот, – и мы не, знаем кто это совершил. Но раз ты тут, то на церковь пытаются совершить нападение. Вряд ли бы у кого-то хватило духу напасть на дев, папу и главный храм в Анадемии, одновременно, не имея огромной военной мощи и магической силы. К тому же всяк знает, что ты некроманткой была рождена, что противоречит уставу церкви. Но девами, особенно сейчас не разбрасываются, потому свои скверные языки они могут и отрезать.