Безусловно, она симпатична Бертрану, но не более. Скорее всего, он и сам не знает, почему женился на ней. Отцу он скажет, что замку нужна хозяйка и это верно, но как он будет объяснять отсутствие приданого? Обещание Кати об увеличении дохода он не осмелится озвучить отцу, чтобы не выглядеть дураком. 

«Все же есть место чудесам», – в который раз повторила Катя и мысленно поблагодарила Бога.

— Бертран сказал, что у него сын? – осторожно продолжила она беседу, пока они входили в небольшое не особо жаркое тёмное помещение с продолговатым окошком. Манон зажигала свечи и отвечала:

— Леон. Он живёт у отца нашего хозяина. Ещё год, другой и он пройдёт посвящение в рыцари, – с гордостью произнесла женщина.

— Сколько же ему лет? – Катя думала, что сыну Бертрана около шести.

— Он уже взрослый юноша. Дед подготовил для него доспехи.

— А сколько сеньору? – Катерина растерялась, гадая о возрасте, и по инерции задала новый вопрос, хотя уже понятно было, что у Манон не очень со счётом, но в этот раз она смогла ответить.

— Нашему сеньору? Говорят, тридцать пять, но может быть меньше, – неуверенно добавила она. – Я была крохой, когда у старой хозяйки родился наш Бертран, но он рос у меня на глазах. Да, годы бегут, но знаете, что я вам скажу, иногда старый мужчина лучше молодого, – неуклюже прорекламировала она хозяина. – Уж насколько наш сеньор был аккуратен с Женевьевой, а всё одно не уберёг. У господ девочек совсем рано отдают замуж, не то что в нашем сословии. Кровь пошла– и уже сватают, даже не дожидаются, пока она в тело войдёт, хоть немного округлится.

Катя едва успевала подсчитывать. Надо полагать, что Бертран примерно в девятнадцать-двадцать стал отцом, а его Женевьева была совсем ребёнком. В этом времени слишком рано взрослеют и если мальчики ещё как-то справляются с возложенными на них нагрузками, то девочкам приходится туго и никто им не помощник. Хоть бы матери тайком учили задерживать наступление беременности, так нет же, нельзя! Если юная жена сразу не забеременеет, то её могут осудить, назвать бракованной!

Катины мысли расползались по разным направлениям. Хотелось обсудить ужасы ранних браков, составить меню для свадебного пира, поговорить о мужчинах, о делах, о жизни в замке, трудностях и других людях, проживающих здесь. Тепло помывочной, которую гордо именовали баней, подействовало расслабляюще и умиротворяюще, самое время сесть пить чай и болтать, а тусклый свет свечей добавлял соответствующего антуража, настраивая на нужный лад.

Манон рассказывала обо всём, ничего не скрывая и, видя благодушное настроение своей госпожи, спросила:

— А большое приданое за вами дадут?

— Часть моего приданого осталась в руках разбойников, – с сожалением произнесла Катя.

— А другая часть?

— Вот здесь, – сеньора постучала себя по лбу и Манон приподнялась, чтобы разглядеть, не спрятано ли в волосах ещё золото вроде выложенных на стол драгоценностей.

Катерина рассмеялась немного натужно, напоминая себе, что не стоит размякать, поддаваясь благодушию.

— Я знаю, как надо вести хозяйство, чтобы оно приносило доход. Я даже знаю, как делать вот эти мыльные шарики, как получать дивный запах из цветов, умею красить ткани в самые необычные цвета, плести красивейшие кружева, расписывать диковинными цветами посуду. Меня многому учили, а это невозможно украсть.Но чтобы поднять хозяйство необходимо время. Так что, Манон, первые пару лет нам всем будет нелегко, а уж потом заживём!

— Заживём?! – вышло доверчиво и с надеждой.

— Обязательно, Манон!

— Но вы ведь одна не сможете столько всего сделать, а учеников надо обучать не один год!